|
В конце коридора хлопнула дверь. «Гольдфарб» в сопровождении полицейского спустился на грязный перрон и неверными шагами пошел к той же двери. Раздался паровозный гудок – бравый пронзительный гудок нового локомотива, в будке которого стоял теперь греческий машинист. Двери спального вагона захлопнулись. Инспектор в штатском и второй полицейский вышли на платформу и направились к зданию станции. Кондуктор последнего вагона посмотрел на часы и поднял флаг. Поезд дернулся, локомотив натужно запыхтел, и первая половина «Восточного экспресса» сдвинулась с места. Вторая половина поезда – та, которая поедет по северному маршруту, через Болгарию, – осталась у грязной платформы. Бонд потянул оконные ремни, опустил стекло и последний раз взглянул на турецкую пограничную станцию, где в комнате сидели сейчас два человека, фактически приговоренные к смерти. Итак, остался один, и теперь шансов на победу стало значительно больше. Он смотрел на опустевшую грязную платформу, проплывающую мимо, на кур, что то деловито клюющих в пыли, на ставшую крохотной черную фигуру охранника, а поезд тем временем пересек стрелки и с резким толчком вырвался на главный путь. Последний раз Бонд взглянул и на бесплодные высохшие поля. Желтое солнце поднималось из за горизонта на краю турецкой равнины, и день обещал быть великолепным. Бонд вдохнул прохладный утренний воздух и закрыл окно. Он принял окончательное решение: они останутся в поезде. 23. Через Грецию Горячий кофе в крошечном буфете Пифиона, краткая проверка паспортов и таможенный досмотр на ближайшей греческой станции... Проводник убрал постели. Поезд мчался на юг по направлению к Эносскому заливу, где начиналось Эгейское море. Воздух стал светлым и сухим, пейзаж за окном – более радостным и живописным. Люди на маленьких железнодорожных станциях и крестьяне, работающие на полях, были куда более стройными и красивыми. Под ярким летним солнцем зрели поля подсолнечника, кукурузы, табака. По склонам гор виднелись виноградники. Начинался новый день. Бонд побрился и умылся. Татьяна с любопытством наблюдала за каждым его движением. Ей понравилось, что он не пользуется жидкостью для волос. – Отвратительная привычка, – заметила она. – Мне говорили, что многие европейцы любят это, а у нас, в России, это не принято. И пятна на наволочках остаются. Скажи, Джеймс, а ты не пользуешься одеколоном, как наши мужчины? – Мне это не нужно. Я просто моюсь, – сухо ответил Бонд. Раздался стук в дверь. Бонд открыл ее, впустил Керима и снова защелкнул замок. Керим приветливо поклонился. – Какая трогательная семейная сцена, – произнес он, опускаясь на нижнюю полку. – Мне еще не доводилось видеть таких красивых шпионов! Татьяна сердито посмотрела на него. – Я не привыкла к западным шуткам такого рода! – Вы быстро научитесь этому, дорогуша, – рассмеялся Керим. – В Англии любят шутить, причем по любому поводу. Я тоже научился шутить и считаю, что это полезно – помогает сближению людей. Сегодня с самого утра я смеюсь, не переставая. Эти двое бедняг в Узункепрю! Как бы мне хотелось присутствовать там, когда начальник полиции позвонит в Стамбул! Представляю себе, что ответит ему консул ФРГ! Самый главный недостаток поддельных паспортов в том, что, хотя их нетрудно изготовить, практически невозможно подделать документы, на основу которых они якобы выданы и которые хранятся в министерстве иностранных дел ФРГ. Боюсь, миссис Сомерсет, что карьера двух ваших коллег бесславно завершена. – Как это тебе удалось, Дарко? – поинтересовался Бонд, завязывая галстук. |
