Смутились гости все, настала тишина.

         Не стали пить… Но я – я пил с улыбкой злою,

         И сладок для меня был тот бокал вина!..

    1858

Но вы сами знаете, как тяжело бороться против общественной апатии, безгласности, мрака предрассудков. Я все это изведал горьким опытом, и вот как выразилось мое новое, общественное разочарование:

Рыцарь без страха и упрека

(Современная элегия)[97 - Пародируется один из характерных мотивов поэзии 50-х гг. – элегические сетования и самобичевания лирического героя по поводу собственной слабости, усталости, разочарования. Стихотворение существует в двух вариантах, из которых один («Презрев людей и мир и помолившись богу…» – VII, 522–523) явно имеет своим источником несколько стихотворений А. Н. Плещеева, а другой («Рыцарь…») – цикл Н. А. Некрасова «Последние элегии», вошедший в его сб. «Стихотворения» (СПб., 1856), а именно стихотворения «Душа мрачна, мечты мои унылы…» и «Я рано встал, недолги были сборы…», а также, возможно, стихотворение Алексея Жемчужникова «Возрождение» («Вступил я в жизнь, к борьбе готовый…» – РВ, 1859, ноябрь, кн. 2). Сходные мотивы встречались и у других поэтов.]

         Исполнясь мужества и помолившись богу,

         Я рано выступил в опасную дорогу.

         Тропинка узкая лежала предо мной,

         Сливаясь при конце в какой-то мрак густой.

         Безмолвна даль была, как темная могила;

         Высокая трава лишь с ветром говорила,

         Да слышалось вдали, вводя меня в тоску,

         Кукушки горестной зловещее ку-ку.

         Я был один, один… вкруг ни души живой…

         Но я пошел вперед отважною стопой!

         Мне в платье яростно вонзался терн колючий,

         Я ноги обжигал себе крапивой жгучей,

         Ложилась пыль на мне от каждого куста,

         И паутина мне садилась на уста;

         Но я все шел вперед, свой страх превозмогая,

         О цели странствия прилежно размышляя.

         А путь – чем далее, тем делался страшней:

         Жужжали вкруг меня десятки ос, шмелей;

         Над головой моей кружились вереницы

         Какой-то скаредной и безобразной птицы;

         И что-то длинное, подобное змее,

         Узрел вдруг на своей я темной колее…

         И страх меня объял… Стал день мрачнее ночи,

         Упал я на траву, смежив в испуге очи…

         И долго я лежал недвижно, как мертвец;

         Но смирно было все, и встал я наконец.