Ей также стало легче с приездом ее сына, который воспринимал все ссоры и неприятности вполне спокойно, хотя сам совершенно не желал принимать в них участие. Как только заседания Парламента закончились, он пришел к ней в комнату, чтобы попрощаться. Он и Вильям Монтегю собирались несколько дней поохотиться в Шервудском лесу. Коннетабль послал с ними проводника. Изабелла нашла вполне естественным, что ее сын желал уехать подальше от скандальных взрослых. Он обещал по возвращении повидаться с ней до того, как вернется к Филиппе, которая уже отправилась на север. Изабелла и Мортимер потворствовали его желаниям. Они предпочитали оставаться в замке одни. Для Изабеллы замок был полон несчастливых воспоминаний, ее постоянно тревожили неприятные предчувствия, и она все время перебиралась в другие покои.

— Сэр Роберт опаздывает, — жаловалась она после того, как ее сын и Монтегю отбыли.

— Я слышала, как закрывались ворота, а он очень пунктуален, — успокаивала ее одна из дам.

Это было так. Можно чувствовать себя в безопасности с таким коннетаблем. Через несколько секунд он уже кланялся королеве-матери и передавал ей связку огромных железных ключей. Он, как всегда, был в латах. Он подал ей ключи от башенки над воротами, от внутренних ворот и маленький ключ от тыльных ворот. Наверно, никогда прежде он не помышлял, что ему придется передавать драгоценные ключи женщине, и Изабелла старалась не замечать его иронической улыбки. Она понимала, как странно, если не сказать более, ведет себя. Она чувствовала себя униженной и неуверенной после того дня, как толпа в Лондоне с такой ненавистью оскорбляла ее…

Как только коннетабль откланялся, она быстро пересекла опочивальню, приблизилась к кровати и спрятала ключи под подушку. Изабелла плотнее задернула занавеси на окнах, и пока она не легла, ни под каким предлогом не разрешала дамам удалиться. Она слышала, как Мортимер смеялся и разговаривал с друзьями в Зале. Изабелла не находила себе места, велела пажу открыть дверь, а затем присоединилась к ним. Ей так хотелось отвлечься от своих мрачных мыслей!

Мортимер и епископ Линкольна сидели у очага, а сэр Джон Деверилл, приехавший из Корфа, чтобы присутствовать на заседании Парламента, рассказывал им, как он сам и его домочадцы сидели за ужином с восковой фигурой покойного Эдуарда, чтобы обвести вокруг пальца Эдмунда Кента. Очень странно для служителя церкви, но епископ Линкольна от души наслаждался историей. Это было видно по тому, как свет свечей, отражаясь на его драгоценном кресте, разбрасывал искорки в разные стороны, когда крест колебался на его груди от смеха. Еще два приверженца Мортимера — сэр Джон Невилль и сэр Хьюго Тарпинтон — сидели у стола в противоположном углу Залы и играли в шахматы. Дракон, как обычно, охранял внешнюю дверь. Деверилл, который, стоя, рассказывал эту историю, замолчал при виде королевы.

Мортимер встал и предложил ей свое кресло.

— Его Величество и милорд Монтегю наслаждаются охотой, — заметил он, смутившись оттого, что Эдмунд был кузеном и сводным братом ее покойного супруга, и он резко поменял тему разговора.

Чтобы скрыть свое смущение, он подошел к окну, открыл створку и выглянул наружу:

— Хотя ночь темная и нет звезд, но сейчас не морозит, и мне кажется, что для гончих это в самый раз, — заметил он, отвернув от окна гладкую темноволосую голову.

Он собирался закрыть створку, но Изабелла жестом остановила его.

— На меня словно давит эта Зала, — молвила она и засмеялась, как бы желая объяснить свой каприз.

— Ее Высочество ненавидит этот замок, — заметил Мортимер. Он увидел, как епископ отодвинулся от струи холодного воздуха поближе к огню.

— Что по мне, — добавил он, осушив до дна кубок и вновь наполняя его, — так здесь налажена охрана, как и в Лэдлоу и Реглаке, да и в любой другой из моих укрепленных крепостей.