|
Например, на «булавки», чей свет создает моим врагам комфортные условия для насилия. Потому что смотришь на них глазами человека, пришла подсказка. А чьими же еще, удивился я. У тебя много глаз (новая подсказка). У тебя есть глаза снизу, сбоку, сверху, в близкой глубине, в дальней глубине… Тогда я проник в близкую глубину «булавок», оставаясь при этом где сидел. Это была обычная квазиорганика. Иннервация имитирована сверхпроводимыми нитями, фотохимический источник питания заменяет эпидермис, а заполненный люминофорами шарообразный вибратор выполняет функцию внешнего мышления. Достаточно перекрыть ключи в псевдонервных узлах, чтобы токи ринулись по нитям напрямую, а мышление всех собранных в единую систему организмов попало в резонанс…
Отдуваясь, я вернулся на место (мысленно, конечно). «Булавки» теперь мыслили синхронно, то есть пульсировали, стремительно наращивая интенсивность свечения. Бодро и «док» с непониманием смотрели на эту беззвучную цветомузыку. Я, наоборот, закрыл глаза. Длился концерт не более нескольких секунд, а потом вся инопланетная братия, украшавшая убогий потолок туземной повозки, дружно взорвалась. Зрители завизжали. Не только от страха: из «булавок» на них что-то потекло, и это была не водичка. «Док» в панике сорвал с себя маску тахорга… Когда я хватал с откидного столика «Джона-попрыгунчика», я успел посмотреть, кто ж это такой. Доктор Кейси, доверенное лицо майора Глиттера. То ли изощренный педофил, уволенный Эйнштейном, то ли глубоко законспирированный двойной агент. Или все вместе, ибо умение совмещать работу с удовольствием – высший пилотаж для профессионала. Я быстро сориентировал артефакт и повернул нужный сегмент. Боялся, что прыжок на полном ходу из несущегося авто швырнет меня на асфальт, и без серьезных ссадин не обойдется. Ошибся. Инерции движения для «попрыгунчика» не существовало. Я встал посреди дороги, глядя на стремительно удаляющийся «ровер», и сделал им всем ручкой.
Лопата полулежал возле распахнутых ворот гараж, бессильно опираясь спиной о кирпичную стенку. Я посадил его вертикально. – Что ж ты так поздно? – сказал он, с трудом открыв глаза. – Давно жду. Он был ранен. Пули в оба бедра и под ключицей. Светлячок и Фаренгейт явно что-то сделали с ранами, иначе бы он, конечно, давно вырубился. Левая рука его, лежавшая словно отдельно от тела, стискивала пистолет; пальцы как прикипели к рукоятке, никакими силами не отодрать. Только сейчас я осознал, что Лопата, оказывается, левша. Ярдах в десяти лежали в неестественных позах три тела в камуфляже. – Где все? – спросил я. – Все… – эхом откликнулся он. – Ну, иди посмотри. В гараже было скользко от крови. Остро пахло соленым железом. Некоторых убили быстро, некоторых сначала избивали и только потом добили… Шептун, универсальный переводчик, на которого Натали так рассчитывала, держал в руке увесистую наковаленку: хотел швырнуть, но не успел. Грудь у него была разворочена – пулей калибром под дюйм, выпущенной из мощного штурмового карабина. Таким выстрелом автомобили останавливать… Экзальтированная девочка-ясновидящая, видевшая людей насквозь, лежала на спине, посеченная картечью. Раскинув ноги, будто ее насиловали. Никто ее, к счастью, не трогал, просто так получилось. Все ее восторги расползлись по полу вместе с красным веществом, цвет которого она воспринимала обонянием… Идиомоторного «телепата» зарезали. Наверное, он что-то ляпнул нападавшим, что-то обидное, иначе зачем бы им оставлять нож, воткнутый мальчику в рот… Головастик… Эх, Головастик. Его убили, развлекаясь и куражась, выстрелом в темя, сверху вниз, пронзив большеголовое тельце насквозь. |
