— Что ты делаешь в моем сне? — спросил Нил, потирая глаза.

— А что ты делаешь в моей белой горячке?! — надрывно прохрипел Бергман, рванул тельняшку на груди, но тут же притих и, тупо качая налысо обритой головой, монотонно залепетал: — У тебя не сон, а глюк. У тебя не сон, а глюк… Если видишь в стенке люк… У тебя не сон, а глюк…

— Заткнись и чеши отсюда! — приказал Нил. — Шляешься тут с перепоя!

— У меня перепой, а у тебя недотрах! — отпечатал Бергман и с эротическим стоном растворился.

Что-то мягкое, сладко пахнущее коснулось щеки.

— Моя королева, наконец-то! — блаженно выдохнул Нил и дотронулся до нежной, прохладной руки, лежащей на его плече…

— Тс-с, — прошептала Лера, прикладывая к губам тонкий пальчик. — Тихонечко выходи за калитку и жди меня там.

Ждать пришлось недолго. Она выскользнула из сада, кутаясь в кружевную шаль, взяла его за руку и повлекла за собой к раскинувшемуся за дорогой широкому лугу. Посередине луга, она плавно, словно простыню, спустила шаль и притянула к себе остолбеневшего Нила.

— Лерочка, что?..

— Тс-с, — вновь прошептала она. — Ничего не говори. Не надо слов, глупенький.

Вместе с ней он опустился на расстеленную шаль…

— Тебе хорошо было? Он не ответил. Лежал, заложив руки за голову, созерцая звездный купол.

— Так хорошо?

— Мне сейчас хорошо… Посткоитальная релаксация…

— Чи-иво? — плебейским привизгом выразила свое непонимание Лера.

— Простонародно интонируете, княжна, — нарочито тихо пробормотал он.

— Что-что? — переспросила она, уже сравнительно комильфо.

— Расслабуха, родная. Как-никак, пару вагончиков мы разгрузили… Слушай, у тебя сигаретки нет?

Лера принялась сердито шарить вокруг себя, метнула ему на грудь мятую пачку «Золотого пляжа».

— Ох, это не Рио-де-Жанейро! — вздохнул он, затягиваясь сырым, припахивающим плесенью дымком.

— Нил?.. — спустя минуту-другую спросила она.

— Да, любимая?

— Нил, пообещай мне одну вещь…

— Для вас, сударыня, все, что угодно — в пределах разумного, конечно.

— Ты не мог бы завтра увезти ее куда-нибудь на весь день?

— Кого?

— Ну, Ирку… Понимаешь, завтра мой Ашотик приезжает. Нельзя, чтобы она нас вместе видела.

С папашей-то я как-нибудь разберусь, а вот Ирка… Она такая правильная, такая зануда. И стукачка. Маме наябедничает, Вадику…

— М-да, нескучно живете, гражданка Оболенская, — задумчиво проговорил он. — Вчера Назаров, сегодня я, завтра Ашотик.

— С Максом у меня ничего не было! — заявила Лера. — А Ашотик — это серьезно. — А Вадик? — ехидно осведомился Нил.

Насчет самого себя он решил не спрашивать. И так все более-менее ясно.

— Вадик — мой алма-атинский жених. Его это все совершенно не касается… Ну сделай, ну что тебе стоит…

— Ладно… Прокатимся, пожалуй, в Феодосию. Он замолчал, вслушиваясь в южную ночь.

— Нил?..

— А? — Он встрепенулся: как-то умудрился начисто забыть, что он здесь не один.

— Нил, а ты меня потом с мамой своей познакомишь?

— Да? — Ее наивная нахрапистость была даже забавна.