Есть три способа рационально объяснить взлет Федерера. Один затрагивает мистику и метафизику и, по-моему, ближе всех к истине. Остальные больше опираются на технические стороны и подходят для хорошей статьи.

Метафизическое объяснение: Роджер Федерер из тех редких сверхъестественных спортсменов, которые как будто освобождены, хотя бы частично, от действия некоторых законов физики. Среди хороших аналогий здесь Майкл Джордан, который не только нечеловечески высоко прыгал, но даже зависал на миг-другой дольше, чем позволяет гравитация, и Мухаммед Али, который реально «парил» над рингом и наносил два-три джеба за время для одного. Со времен 1960-х, наверное, наберется еще полдесятка примеров. И Роджер Федерер – из этого типа, типа людей, которых можно назвать гениями, или мутантами, или аватарами. Он никогда не торопится и не теряет равновесия. У него приближающийся мяч висит на долю секунды дольше, чем положено. Его движения скорее гибкие, чем атлетичные. Как Али, Джордан, Марадона и Гретцки, он кажется одновременно и более, и менее материальным, чем его соперники. Во всем белом (этим требованием к форме Уимблдон до сих пор упивается безнаказанно) он особенно похож на то, чем вполне может (как мне думается) являться: существо из плоти и одновременно каким-то образом из света.

В том, что мяч услужливо зависает при замедлении, словно подчиняясь воле швейцарца, есть реальная метафизическая истина. Как и в следующем случае. После полуфинала 7 июля, где Федерер уничтожил Йонаса Бьоркмана – не просто победил, а уничтожил, – и сразу перед обязательной послематчевой конференцией, где Бьоркман, друг Федерера, говорит, что ему очень приятно «побывать на лучшем месте на корте», чтобы видеть, как швейцарец «играет максимально близко к совершенству», Федерер и Бьоркман болтают и веселятся, и Бьоркман спрашивает, насколько же неестественно большим казался Федереру мячик на корте, и тот подтверждает, что мячик был как «шар для боулинга или баскетбольный мяч». Он просто отшучивается – скромничает, чтобы Бьоркман не расстраивался, делает вид, что сам удивился, как необычно хорошо сегодня сыграл; но еще он частично раскрывает, что такое для него теннис. Представьте, что вы человек со сверхъественно хорошими рефлексами, координацией и скоростью и что вы играете в теннис высокого уровня. В игре вы не почувствуете, что обладаете феноменальными рефлексами и скоростью; скорее вам покажется, что это теннисный мячик какой-то такой большой и медленный и что у вас всегда хватает времени его отбить. Т. е. вы не почувствуете ничего вроде тех (эмпирически реальных) быстроты и навыков, которыми вас наделяет живая аудитория, глядя на мячики, несущиеся так, что шипят и расплываются в глазах.

Скорость – это еще не все. Теперь мы переходим к технике. Теннис часто называют игрой дюймов, но это клише по большей части относится к тому, куда падает мяч. В плане же удара по летящему мячу теннис – игра микрометров: исчезающе малые изменения в момент удара сильно повлияют на то, как и куда отправится мяч. Тот же принцип объясняет, почему даже малейшая неточность прицеливания при стрельбе из винтовки приводит к промаху, если цель очень далеко.

В качестве иллюстрации давайте все замедлим. Представьте, что вы, теннисист, стоите сразу за задней линией вашего левого угла. Мяч подают под ваш форхенд – вы поворачиваетесь боком к траектории мяча и начинаете заносить ракетку для ответного форхенда. Визуализируйте до того момента, когда вы входите в удар; мяч теперь прямо перед вашим передним бедром, сантиметрах в пятнадцати от точки соприкосновения.