|
Благодаря СПИДу мы расширяем наше воображение в плане того, что может быть «сексуальным». В глубине души мы все знаем, что реальное очарование сексуальности связано со сношениями так же, как привлекательность еды – с метаболическим сгоранием. Как бы затаскано это ни звучало (раньше), реальная сексуальность – это попытка связаться друг с другом, возвести мосты над пропастью между нами. Сексуальность, в конце концов, это воображение. Благодаря тому, что некоторые смелые люди признали, что СПИД – это факт жизни, мы все начинаем осознавать, что высокозаряженный секс может пребывать во всем том, что мы забыли или чем пренебрегали: в негенитальных проникновениях, в соприкосновении по телефону или по почте, в нюансах разговора, в выражении лица, в осанке, в особом давлении при рукопожатии. Секс может быть везде, где есть мы, – всегда. Нужно только реально столкнуться с драконом, не поддаваясь ни истерическому ужасу, ни детскому отрицанию. И взамен дракон поможет нам заново познать, что такое истинная сексуальность. Это не что-то там пустяковое или необязательное. Огонь убивает, но и без него мы не можем. Главное – как обретается огонь. Уважать надо не только других людей.
1996, первая публикация – в том же году в журнале Might под названием «Impediments to Passion» – «Преграды для страсти»
(Так сказать) Историческая важность «Терминатора 2»
Зрители девяностых годов, которые, схватившись за головы, одновременно в восхищении и разочаровании смотрели фильмы вроде «Торнадо», «Вулкана» или «Затерянного мира», могут сказать спасибо «Терминатору 2: Судный день» Джеймса Кэмерона за торжественное открытие того, что в этом десятилетии стало новым жанром крупнобюджетных картин, – спецэффектного порно. «Порно» – потому, что если заменить компьютерную графику на секс, то параллели между двумя жанрами станут до жути очевидны. Как и самые хардкорные «бэшки», фильмы вроде «Терминатора 2» и «Парка юрского периода» – это не совсем «фильмы» в общепринятом смысле. На самом деле это полдесятка или около того отдельных захватывающих дух сцен – двадцати-тридцатиминутного зрелищного, чувственного пиршества, – сшитых вместе плоским, мертвым и иногда уморительно пресным нарративом длиной от шестидесяти до девяноста минут. «Т2», один из самых кассовых фильмов в истории, вышел в прокат шесть лет назад. Задумайтесь, какие сцены мы еще помним. Потрясающую погоню со взрывом в бетонном канале в Лос-Анджелесе, в конце которой терминатор из жидкого металла Т-1000 выходит прямо из пламени взрыва и плавно принимает материальную форму Мартина-Милнера-одержимого-Ганнибалом-Лектером. То, как Т-1000 жутко поднимается прямо из шахматного пола, то, как Т-1000 просачивается сквозь лобовое стекло вертолета, то, как Т-1000 замерзает в жидком азоте и фрактально рассыпается на осколки. Все это поистине потрясающие образы, и они продемонстрировали нам бесконечные возможности технологий компьютерной графики. Но этих невероятных сцен было от силы восемь, и они составили ядро фильма, его цель; все остальное действие «Терминатора 2» – это пустой, вторичный, чистый миметический полицеллюлоид. И не скажешь, что «Т2» совершенно бессюжетный или позорный – надо признать, он на голову выше тех порнушных блокбастеров, что вышли в прокат после него. Дело скорее в том, что в плане драматургии он глянцевый, клишированный, просчитанный и в целом вероломно предающий наследие «Терминатора» 1984 года. «Т1», первый полнометражный фильм Джеймса Кэмерона с очень скромным бюджетом, был одним из двух лучших американских боевиков восьмидесятых – мрачная, захватывающе динамичная, почти гениальная история о метафизическом луддизме. |
