Пшонь записывал слова дядьки Обелиска с таким тщанием, что весь покрылся потом и вынужден был вытирать усы своей панамкой.

— А что, если сделать эту корриду бескровной? — предложила Ганна Афанасьевна.

— В самом деле, — радостно поддержал ее Гриша. — Спорт и кровь несовместимы. Тут надо что-то придумать.

Консультант лишь посмеялся над такой непрактичностью.

— Из всего можно найти выход, или, как говорят пилосопы, альтернативу. Вы не хотите крови? Сделаем шпаги для матадоров тупыми, а пикадорам вместо пистолетов дадим бузиновые брызгалки, и вообще сделаем все для охраны бгыков.

— А кто же будет охранять тех хлопцев, которые окажутся перед рогами быков? — резонно спросил дядька Вновьизбрать. — Какие оглашенные, говорится-молвится, полезут на эту арену?

— Страшное дело решать спортивные вопросы коллегиально! — хлопнул в ладони Тавромахиенко. — Вы боитесь бгыков? Выгоните на арену коров!

Тут Ганна Афанасьевна несмело напомнила, что коровы теперь пошли, можно сказать, облегченного типа, недокормленные, передоенные, следовательно, они бегают быстрее быков — кто же их догонит?

— Надо, наверное, заменить и коров, — сказал Гриша.

— Страшное дело! — загремел Тавромахиенко. — Чем же вы их замените?

— А козами, — подсказал дядька Обелиск, радуясь, что быков ему удалось спасти от напрасной гибели. — У нас козы не простые — валютные.

Пшонь попросил объяснений и поскорее записал и о козах, и об этих объяснениях.

— Говорится-молвится, — напомнил дядька Вновьизбрать, — у козы рога еще острее, чем у коровы и быка, это у хлопцев, которые будут за ними гоняться, наверняка штаны будут изодраны в таких местах, что стыдно даже говорить.

— В нашем бюджете не предусмотрены ассигнования на новые штаны для спортсменов, — поскорее объяснила Ганна Афанасьевна.

— Не беда, — успокоил их Тавромахиенко. — Можно достать штаны из сверхпрочного синтетического материала, к тому же с бронированными ширинками.

— А не кажется ли вам, — выразил сомнение Гриша, — что в таких штанах наши матадоры станут слишком неповоротливыми? — Наверное, от коз тоже придется отказаться. Он уже готов был отказаться от этой навязанной ему консультантом корриды, но стыдился вот так бесславно отступать.

— Может, пустить на арену петухов? — предложила Ганна Афанасьевна.

Это уже была полная компрометация не только идеи корриды, но и идеи сооружения невиданного спортивного комплекса. Столько сил, энергии, фантазии и настойчивости — и ради чего? Чтобы веселоярские хлопцы гонялись по арене за петухами? Можно представить молодого и жизнерадостного веселоярца, который с удовольствием ест материнские толченики с молодыми петушками, но чтобы такой парнище бился на арене с петухами? Люди добрые, побойтесь бога!

Дядька Обелиск, торжествуя в душе, что провалил и завалил идею молодого председателя, к которому стоял в вечной оппозиции (это уже ясно!), для издевки подбросил еще одно предложение: выпустить на арену кроликов. Сказал, сложил на груди руки, скрестил под стулом босые ноги и блаженствовал. Как было не блаженствовать? Отомстил всем. Кролики для него были столь же ненавистными, как и его Фенька. Кролики роют и подрываются под вас, Фенька подрывается под него. Пустить эти существа против нового председателя подроют и перероют все на свете, ничего не останется!

— Пустить туда кроликов! — выкрикнул дядька Обелиск.

Но тут уже всполошился и сам приезжий консультант. Для всего есть предел, а для этих людей (или глобцев, как он всех называл) никаких пределов не существовало.