|
Зато по суходолу с грозным гулом, от которого дрожит земля, проносятся грозные табуны диких коней, волшебных, дивных, с огненными хвостами и глазами лесных зверей. Реки выходят из берегов от обилия крупной рыбы, а сверху не всегда разглядишь воду из-за обилия уток, гусей и всего, что плавает, ныряет, ловит рыбу, крякает и гогочет, создавая свой мир, мир реки. Когда огромное красное солнце приблизилось к темному краю земли, Олег повернул коня в небольшую рощу. Из-под корней самого могучего дуба выбивается родник, а по всей роще видны побелевшие, как старые кости, сухие ветки. Все еще погруженный в думы, Олег неторопливо спешился, начал расседлывать коня. Двигался он как муха на первом морозе, медленно и осторожно, едва не засыпая на ходу, но Скиф молчал, помнил, с какой скоростью этот красноголовый может поймать нож и швырнуть обратно. Хворост сразу исчез в красных языках огня. Сухие прутья часто щелкали, словно мелкие камешки под копытами тяжелого коня. От перегретой на день земли тянуло сухим теплом. Олег сидел перед огнем, сгорбившись, как старик, что-то чертил прутиком на земле. Скиф придирчиво осмотрел коней, пучком травы потер бока, стреножил, поискал, чем бы еще заняться, но не нашел и, помывшись в ледяной воде, вернулся к костру. Его красноголовый спутник поднял с земли засохший листок. Зеленые глаза всматривались долго и внимательно. Скифу почудилось, что Олег видит перед собой необъятную карту, по которой несутся конные войска, где горят города и веси, а в соседних землях ничего не подозревающие земледельцы убирают урожай. Он не выдержал, спросил с насмешкой: - Лечебная? - Разрыв-траву, - ответил Олег все так же замедленно, словно засыпал или разговаривал еще с тремя невидимыми собеседниками, - называют еще спрыг-травой или скакун-травой... Когда засуха или что еще, она передвигается с места на место. Не так, как перекати-поле, а медленнее... - Как вьюнок? - Быстрее, - ответил Олег равнодушно, глаза смотрели уже не на траву, а в костер. Что-то видел, судя по том, как слегка поворачивались глазные яблоки, - быстрее... как жаба. - Ну и что? - спросил Скиф уже раздраженно. - Сидеть среди поля и смотреть, вдруг какая трава поползет? Жизни не хватит! Это ж трава редкая? - Редкая. - Ну вот! - Ее можно заметить издали, - пояснил Олег равнодушно. - Где она идет, там лопаются деревья... если наткнется, конечно. Даже камни - вщент, скалу в состоянии расколоть, если та окажется на дороге. Да и на тебя, если наползет спящего... гм... За спинами раздался жуткий хруст. Скиф в испуге подпрыгнул, обернулся, рука на рукояти топора. Конь Олега выдвинулся из кустов, блеснули огромные зубы, бодро поедает молодые веточки. Так и кажется, что вот-вот схватит за плечо могучими челюстями. Когда Скиф оглянулся во второй раз, ближайшие кусты уже словно ножом срезало, из земли торчат белые расщепленные прутья, а конь, как ни в чем ни бывало, сжирает соседний кустарник. Жрет, как траву, а то время как его конь, а у него хороший конь, деликатно срывает только самые сочные верхушки трав. - Что у тебя за зверь? - пробормотал он. - Не понимаю. - Конь? - переспросил Олег рассеянно. - Да так... Просто конь. - Ничего себе просто! У меня не такой. - Мы все не такие, - ответил Олег. - Мы все разные... Эх, как найти это счастье для всех! Одинаковое. Он зачем-то перекладывал щепочки, сухие палочки, мелкие камешки. |
