«Дело майора Фролова» неожиданно разрослось до глобального масштаба.

Голова болела дико, но еще сильней болела душа. Муторно было на душе — караул кричи.

От ментов он отбился легко. Те прикатили вслед за «скорой» и когда услышали, что претензий у пострадавшего нет и заявления он писать не собирается, просияли и укатили. А на хрен им глухарек по разбою?

Дома над Владимиром стала хлопотать жена. Гематома с виска расползлась, покрыла полщеки, налилась чернотой. Татьяна, увидевши мужа, чуть не заплакала, но сдержалась. Напоила какими-то таблетками, принесла лед из холодильника.

Владимир лег на диван в гостиной. Он пытался сосредоточиться и понять, что же произошло. Было очевидно, что нападение не случайно. Если бы нападавшего интересовала бутылка «гжелки», или часы… или бумажник… Тогда, конечно, и говорить не о чем. Но его интересовал именно конверт! Да и не похож он на уличного грабителя. Владимир напрягся и вспомнил нападавшего: высокий, никак не ниже ста девяноста, сутулый, круглые очечки «а-ля Джон Леннон», из-под кашне выглядывали белоснежная сорочка и узел галстука.

Нет, это не уличный грабитель. Это человек, который прицельно хотел взять кассету Джинна. Очень хотел. Так хотел, что рискнул совершить нападение посреди улицы… Кто же он? Откуда он знает про кассету? Зачем она ему нужна?

Из кухни вошла жена:

— Ну, как ты, Вовка?

Он улыбнулся. Улыбка получилась кривой. Клоунской.

— Нормально.

— Ты уверен? Может, все-таки вызвать врача?

— Ну их к черту! К ним только попади — залечат и помру. Останешься вдовой. Впрочем, такие красавицы, как ты, надолго вдовами не остаю…

— Дурак, — сказала Татьяна, качая головой. — Какой же ты, Вовка, у меня дурак… Если оклемался, то давай рассказывай, что случилось.

— Хорошо, — сказал он серьезно. — Только ты никому… договорились?

Татьяна кивнула, подошла и села у изголовья. Он собрался с силами и доверительно произнес:

— Шел, поскользнулся, упал. Потерял создание, очнулся — гипс, закрытый пере…

— Ой, дурак, — сказала жена. Встала и вышла. Мукусеев закрыл глаза. При жене он ерничал, бутафории, не хотел показать, как ему худо… Татьяна вышла. Он полежал несколько минут, потом позвал: «Таня».

— Что? — спросила она быстро.

— У меня в нагрудном кармане куртки лежит листок бумаги с телефоном. Принеси, пожалуйста.

Через минуту жена принесла листок с двумя номерами. Против одного была написана буква "р". Против другого — "д". Ниже: Филиппов Евг. Ив.

Мукусеев долго смотрел на листок и даже, неловко перегнувшись, подвинул к себе телефон. И даже набрал несколько цифр того номера, который "д". Но потом передумал и положил трубку.

Волкофф взял ее в руку. Легкая, почти невесомая, она несла в себе мощь авианосца, рассекающего океанскую пустыню. Прекрасного авианосца под звездно-полосатым флагом — символа американской демократии и справедливости.

Он добыл эту кассету. Он рисковал, он совершал уголовные преступления, которые по законам любой страны карались жестоко. В России его действия — попади он в руки правосудия — могли бы привести его в Лефортово, а потом в страшные мордовские лагеря… И все же он добыл эту кассету. Вместе с тем он не добыл ничего, потому что кассета была всего лишь копией.