|
Рядом звонко и часто защелкал пистолет. Следом хлопнуло ружье, совсем близко. Спустя мгновение раздалась оглушительная трескотня сразу нескольких автоматов. Видать, совсем дела плохи, раз патроны не экономят. Страшно подумать, сколько тварей приходится сдерживать таким плотным огнем… Выстрелы внезапно оборвались, и на несколько секунд воцарилась гнетущая тишина. Руки водителя судорожно вцепились в руль, в ушах сипел клапан противогаза. Мужчина почувствовал, как по вспотевшей спине пробежал холодок. Вот-вот и машина, и он сам окажутся в эпицентре событий. Человек колебался, вовсе не горя желанием узнать, от кого сталкеры спасаются бегством, отчаянно пробиваясь к метро. Когда не помогает пуля из «Калашникова», спуск под землю остается последней надеждой. В радиоактивных развалинах не так много существ, способных преодолеть гермозатвор. Мужчина нервно погладил кобуру табельного пистолета. Если целый отряд предпочел удирать без оглядки, то что может сделать одиночка, кроме как тоже спасаться бегством? Ключ зажигания замер, повернувшись только на полоборота. Приказ Лыкова-старшего был строг: ждать здесь. А что, если именно этих людей? Вот только про мутантов ничего не говорилось. Очень не вовремя в памяти всплыл рассказ знакомого сталкера из Полиса, группа которого наткнулась на остатки одной из разведывательных экспедиций: бронетранспортер, на котором они планировали вырваться за МКАД, представлял собой кусок смятого металлолома. Какая-то сила вырвала метровые колеса вместе со стойками шасси. Броню покрывали глубокие вмятины и борозды. Боевая машина походила на сухарь, который пожевали и выплюнули. Самой жуткой подробностью рассказа оказалась дыра в правом боку. Искореженный металл на рваных краях был загнут внутрь. Нечто прорвалось именно снаружи. Даже автоматическая пушка в башне не спасла машину и экипаж: от боекомплекта остались лишь стреляные гильзы… Водитель торопливо перекрестился, молясь и богу, и черту, лишь бы не оказаться на месте неудавшейся экспедиции Полиса. Внезапно в сознании что-то щелкнуло: вход на Сталинскую находился именно с той стороны, откуда звучали выстрелы и топот ног. Люди бежали не к павильону, а от него. Получается, спасались из метро? Оформиться дальше мысль не успела: вновь раздалась пальба нескольких автоматов вперемежку с пистолетными щелчками и ружейными залпами. В подворотню, отстреливаясь от кого-то, вбежали три человека. Точнее, четыре. Самый коренастый тащил на себе раненого. Бегущий последним бухнулся в пыль. Вытянувшееся тело конвульсивно дергалось, скрюченные пальцы скребли по асфальту, оставляя за собой след из содранной резины защитных перчаток. Еще живой человек то ли пытался ползти к спасительной машине, то ли просто бился в судорогах агонии. Свинцовая стайка пуль царапнула створку ворот. — Панин! — прорычал боец, несущий раненого. — Заводи мотор, скотина! Водитель онемел: начстанции Лыкова он узнал даже сквозь противогаз. «Да откуда он тут? Как? Почему в него стреляют? Кто этот раненый?» — вопросы вспыхивали, как молнии. Но для сомнений времени уже не осталось. Шустро прыгнув за руль, бывший таксист перегнулся через сиденье и рывком распахнул дверь для пассажиров. Анатолий залетел в салон, задев ногами раненого боковую стойку. — Гони, Панин! ГОНИ!!! Преследователи, — а они были уже в прямой видимости беглецов, — открыли напоследок поистине шквальный огонь. Заднее стекло разлетелось вдребезги, пули высекали асфальтовую крошку у самых колес. |
