|
— Из-под самого нашего носа… — Как же это: раненый, и ушел? — Кирилл с любопытством посмотрел на отца. Тот выглядел очень уставшим. Частое и шумное дыхание, лицо, которое блестело от пота, тускло отражая свет, вздутые на висках вены, набухшие веки, — все говорило о тяжело прожитых годах. — Сам не знаю, как это произошло, — протянул Зорин, доставая из тумбочки два стакана. — Нам еще поучиться у старого черта. Ты только посмотри, как все спланировал… Одна ловушка за другой! Пока занимали подходы к Сталинской, мы почти настигли эту контру. Еще бы чуток, и точно бы поймали… Самого Анатолия вообще чуть не подстрелили… Случай спас… — Но… — юноша не успел договорить. — «Буханка» их ждала возле выхода… Во дворике, рядом со станцией… Почти новая… Наверное, с родного мукомольного завода умыкнули. После Удара ведь много чего осталось, знай лишь, где искать… Как, черт возьми, они для нее топливо сберегли?.. Это для меня прямо загадка. Ну, ладно, не все еще по- ихнему сделалось, — подытожил Зорин, плотно сжав губы и выпячивая подбородок. — А теперь, глянь, что я тебе принес. Неплохо жили наши партийные противники! Пока рядовые товарищи на Сталинской заваривали грибную труху, руководители пили настоящий чай. Ты слышишь? НАСТОЯЩИЙ! А… — махнул он рукой. — Ты даже понять не можешь, что это за чудо: ЧАЙ. Иван раскрыл небольшую металлическую коробочку, потертые бока которой еще сохранили кое-где яркие краски, понюхал содержимое, а потом насыпал в стаканы по щепотке черных крошек. На его лице явственно проступало выражение блаженства. Потом, взяв чайник, из носика которого все еще поднимался парок, Зорин медленно стал наливать воду, которая стекала по ложке. Высушенные лепестки диковинного чая тут же рванулись вверх. Вода подхватила их, заиграла, словно ветер, гонявший когда-то палую листву по газону… Зорин-старший тряхнул головой. Картины давно ушедшего мира все еще жили в его памяти. Кирилл дочистил оружие, собрал автомат и поставил его к изголовью своей раскладушки. — Вот! — сказал он, изображая радость, в то время как внутри весь дрожал от желания и страха спросить про Ирину. — Профилактика окончена! Давай, попробую твой суперчай. — Оцени, оцени, — ответил отец, лукаво улыбаясь. — Это еще не все! Мы там и конфеты нашли. Я их в детский сад отослал, но вот, не удержался, тебе взял попробовать. Ты уж и вкус конфетный небось забыл? — И где же ты все это нашел? — непослушными губами произнес Кирилл. — В комнате у девчонки ихней, когда арестовывал. Еле успел, а то тоже бы улизнула. — Ирина? — Промасленная ветошь, которой юноша протирал автомат выпала из рук. — Ирину все-таки схватили? — Да, — Иван поставил стакан на тумбочку и, нагнувшись, стал подбирать с пола масляные тряпки. — Скоро мы над ней такой показательный суд устроим… — Суд?! — Кирилл не верил собственным ушам. — Суд, — отец бросил ветошь в ящик под столом. — А потом — казнь… Лыков еще крепко пожалеет, что убежал, позабыв о совести коммуниста. — Казнь… — прошептал Зорин-младший. Тело его вмиг обмякло, а нахлынувшие мысли с трудом выстраивались в связную цепочку. «Суд… Казнь. Но это же означает смерть… Бред какой-то! Мы не можем поступить так с девушкой. |
