|
— Какой пароль?! За дверью послышался слабый стон. А может, это жалобно отозвалась больная голова. — Мы не с вашей станции… Мы вообще не с Ганзы… — Вход тридцать патронов. С человека. — Открывай скорей, сукин ты сын! Получишь вдвое! Начальник смены тяжело вздохнул и развернулся, чтобы отойти от входа в шлюзовую. Дверь камеры очистки медленно закрылась за ним. — Ладно… — мужчина сделал еще пару шагов и остановился, пытаясь собраться с мыслями. — Кирюхин, Власов, готовьте раствор! Сейчас этих, с поверхности, будете чистить! Потом в карантин их. А я пошел докладывать о незваных гостях. * * * На станции Сталинская, бессменной столице северо-востока Красной ветки, жизнь текла по привычному распорядку. Казалось, что смены руководства никто и не заметил. Или на эту смену всем было просто плевать. Общественные учреждения — баня, грибные плантации, детский сад, лазарет, столовая — работали по заведенному графику. Даже лозунги, столь любимые прежним секретарем Анатолием Лыковым, продолжали висеть на своих местах, пересекая пространство между колоннами и призывая трудящихся что-то там усилить, укрепить, умножить, да и вообще решительнее ковать победу коммунизма. Вот, вероятно, этим сталинцы и занимались, потому что праздношатающихся людей заметно не было, и только посередине платформы прохаживались два красноармейца. — Где у вас тут тюрьма? — Кирилл постарался придать своему голосу солидности. — С какой целью интересуешься, боец? — подозрительно сощурился патрульный. — Кирилл Зорин, ординарец Сомова. У меня пропуск, мне надо арестованную допросить, — приврать про то, что он был ординарцем, Зорин придумал по дороге сюда, справедливо рассудив, что правда это или нет, никто выяснять не будет, а про то, что он выступал в дуэли как секундант Сомова, знали многие. — Следуй за мной, — невозмутимо велел патрульный. Шагая в торец платформы, спускаясь вниз по лестницам и углубляясь в служебные переходы, Кирилл не мог побороть дрожь: неужели сейчас он увидит Ирину? Как она? Наверное, испугана, переживает. Надо будет ее как-то успокоить… Провожатый остановился перед красноармейцем в шинели и буденовке с нашитой красной звездой. В руках боец сжимал винтовку со штыком, преграждая доступ к двери, обшитой металлом. Неожиданное волнение обуяло Зорина, сердце бешено забилось. Кирилл не мог понять, что вдруг с ним произошло, но спина моментально намокла, а материал под мышками прилип к коже. Постаравшись успокоить дыхание, он двинулся вперед. — Что надо? — еще на подходе окликнул его часовой. — Я на допрос… — ответил Зорин. — К Лыковой. — Разрешение на вход! — часовой внимательно посмотрел на юношу. Зорин достал записку отца и протянул караульному. Тот развернул бумагу, прочитал и сунул в карман шинели. — А-а… — юноша потянулся за рукой красноармейца. — Одноразовое, — пояснил тот. — Проходи! Первое, что почувствовал Зорин, закрывая за собой дверь, — гнетущая влажная прохлада. И еще чуть уловимый гнилой запах подземной сырости казематов. — Вы к кому? — охранник, сидевший за столом напротив входа, пристально посмотрел на Кирилла. — К Лыковой, — сухо отозвался юноша. Тюремщик опустил глаза. Тетрадные листы приятно зашелестели. |
