Обломов: — Задолжал я, вот, держите. Спасибо вам, Карим Каримович. Завтра меня здесь уже не будет.

Карим: — Куда поедешь?

Обломов: — Где полежать можно. Места много.

Карим: — Говорят, в Москве помойки богатые. Крытые. Там даже мебель стоит — лежи, отдыхай — воздух свежий, еда рядом. Говорят, даже «Активию» некоторые почти целую выбрасывают. А еще там женщины (наклоняется к Обломову, что–то шепчет на ухо, смеется) Не какие–то там шаляй–валяй — проститутки, настоящие биляди!

Слышны звуки подъехавшей машины. Хлопают дверцы.

Карим: — Ну, я пошел. К тебе делегация, барин.

КАРТИНА 2

Появляется Иностранец под зонтом с Сопровождающим.

Сопровождающий объясняет Иностранцу: — Вообще это памятник герою великого романа писателя–классика Гончарова. А сверху бомж. Бездомный. (Дальше что–то говорит по–английски).

Иностранец (Обломову с акцентом): — Я чех. Мои родители евреи бежали из коммунистической России. Русская литература — предмет моего интереса. Вы, я думать, изображаете Илью Ильича Обломова?

Сопровождающий Обломову: — Господин Стоппард написал знаменитую пьесу, в которой действуют все наши утописты. Герцен, Бакунин, Белинский, Тургенев, Чернышевский, Аксаков, Грановский и прочие персонажи. Пьеса на девять часов! По всему миру идет. Елизавета II пожаловала драматургу высшую британскую награду — орден «За заслуги» и титул лорда.

Иностранец Обломову: — Таким образом, русский дворянин встретился с английским лордом.

Обломов садится: — Извините, сэр, мой герой предпочитал принимать визиты лежа. И, знаете, это весьма интересный человек. Все лето сюда приходили люди и спорили, какой он, почему остался в веках, что надо понять нам сегодня? И как, наконец, жить, что бы никому стыдно не было за слово Родина?

Иностранец: — Русские склонны к утопизму. Все ваши так называемые «провозвестники идей», полагали, что можно создать общество полной социальной гармонии. Справедливое общество без противоречия между свободой и равенством. Но потом они поняли, что свобода и равенство противоречат друг другу… и справедливости быть не может.

Обломов: — Не может…

Иностранец: — Нельзя быть свободными и равными одновременно. Людям вообще очень трудно сосуществовать вместе, даже если речь идет об очень близких людях. В нас генетически ограничена возможность быть неэгоистичными. Как эта русская поговорка: своя рубашка…

Сопровождающий: — «Своя рубашка ближе к телу».

Обломов: — Ясно же! Свободный человек занят тем, что бы отстоять себя, подняться над другими — стать успешнее, богаче. А борьба за справедливость все время требует что–то друг у друга отобрать и поделить. Вот и получается…

Иностранец: — Получается, что необходим разумный компромисс, раз уж святых среди нас мало. Это тех, для кого чужая рубашка важнее собственной. Все остальные — эгоисты, и мы с вами тоже. А в целом — все на этом свете не однозначно и все относительно.

Обломов: — Выходит, без разницы: лежишь здесь у помойки или на Рублевке в шезлонге, воруешь или честно сидишь на нарах, за правду душу кладешь во славу отечества или его же грабишь — без разницы.