Такими же были ее отношения с матерью. Она ценила и уважала ее, но...

С ранних лет благодаря взбалмошному нраву Бридж О’Доннелл и собственной врожденной чуткости девушка слишком глубоко и остро переживала все непонятные ребенку, но оттого еще более тревожные события их с матерью совместной жизни. Став же подростком, Килин сознательно заняла нейтральную невозмутимую позицию, желая тем самым защитить свой внутренний мир от разрушительного влияния богемной среды, атмосферы, которой жила Бридж О’Доннелл.

Артистический темперамент матери, ее безалаберный стиль жизни вызывали в Килин скорее враждебность, чем сочувствие. Она не была черствой или равнодушной по отношению к матери. Она лишь не позволяла себе такой роскоши, как безоговорочное доверие. Это стало следствием опыта и многочисленных душевных ран. Однажды Килин перестала пускать беспорядочные переживания Бридж в свою душу. Только так она могла сохранить свой рассудок от разложения чуждыми страстями.

Но, несмотря на свою эмоциональную организованность, Килин еще предстояло выпутаться из паутины мрачных переживаний, что в раннем детстве оплела ее сознание. Нынешние взрослость и самостоятельность только сильнее подогревали ее желание заглянуть за завесу загадочных вопросов, которые сопутствовали ее взрослению. Мать любила повторять, что своей натурой Килин пошла в отца. Но кто был ее отец, этого она дочери не говорила. А всякие расспросы оказывались бесполезными. Мать прихотливо играла с этой тайной, вызывая в дочери лишь гнев и раздражение...

К этому ужину Килин готовилась особо. Она желала безоговорочно понравиться хозяину Инишмор-Хауса.

И это желание сопрягалось не с привлекательным молодым человеком. Килин думала о Дэрмоте, который спустя столько лет хранит светлую память о ее матери. Несмотря на свои сложные отношения с ней, Килин тем не менее всегда признавала неординарность и талант Бридж О’Доннелл и гордилась тем, что является ее дочерью, гордилась своей фамилией.

Когда же девушка столкнулась в маленьком фойе провинциальной гостиницы с ожидавшим ее Гарретом, она вдруг смутилась. Килин не подумала заранее, как стоит вести себя с этим предполагаемым сводным братом, который вызывал в ней смешанные чувства нервозности и заинтересованности.

— По дороге мне придется кое-куда заехать по одному неотложному делу, — предупредил ее Гаррет, помогая сесть в машину.

— Как вам угодно. — Килин церемонно улыбнулась.

— Будьте готовы к одной-другой сотне вопросов.

Килин вопросительно посмотрела на него.

— Терри непременно понравится вам, — объявил Гаррет, свернув в узкий проулок.

— Терри? — переспросила Килин. — А кто такой этот Терри?

— Не такой, а такая, — исправил ее Гаррет. — Тереза...

По искрам, вспыхнувшим в глазах Гаррета, Килин подумала, что он говорит о своей девушке. О милой провинциалочке, с которой однажды свяжет свою жизнь. Одно не понятно, зачем знакомить с ней Килин? Это объяснимо, только если Гаррет действительно ее брат.

— Вы когда-нибудь выбирались с острова вместе с Терри для романтических прогулок по городу? — дружелюбно поинтересовалась Килин.

Гаррет рассмеялся.

— Не думаю, что поездка в город с заскорузлым папашей представляется юной девушке такой уж романтической.

— Терри — ваша дочь? — в изумлении воскликнула Килин.

— Да.

— И сколько ей лет?

Гаррет поймал ее недоверчивый взгляд.

— Пятнадцать... Почему вы так удивлены?

— Я думала, вам всего лет тридцать.

— Благодарю, Килин. Это для меня комплимент, — еще сильнее развеселился Гаррет.