Вороша ногами брошенные проигравшие талоны, они вышли в тёплый ночной воздух. Два полисмена покачивались на каблуках и желали некоторым игрокам спокойной ночи. Вечер прошёл без сучка, без задоринки. Выигравшие были счастливы, проигравшие не сомневались, что в следующий раз окажутся в выигрыше. Садясь за руль, Даффи сказал:

— А здесь неплохо. Я сюда ещё наведаюсь.

— Очень уж далеко.

И завтра ей рано вставать.

— Но в самом деле хорошо. Хорошие люди, хорошие псы. Никаких проблем. Хорошо кормят.

— Даффи, — явно поддразнивая, проговорила Кэрол, — ты что, размяк?

— Что?

— С чего ты взял, что в этой толпе негодяев меньше, чем в любой другой?

— Да здесь же полно семейных.

— Ну да, негодяи тоже выводят свои семьи поужинать. Может, за таким вот креветочным салатом обстряпали не одно тёмное дельце. Удобное местечко, верно?

Но Даффи не дал сбить себя с толку.

— Да ладно тебе. Здесь и в самом деле хорошо. Хозяева любят своих собак. Всё время треплют по шерсти, ласкают. Подкармливают, наверное, сахарком.

— Думаю, надо тебе поговорить с тем, кто в этом разбирается, — сказала Кэрол. — Ты и вправду думаешь, что этот спорт чище, чем любой другой?

— Наверно, — ответил Даффи, умиляясь движению на Истборнском шоссе.

— Я знала одного констебля, он вёл дело, связанное с собаками. Это было где-то в районе Ромфорда. Он говорил, что владельцы вытворяют ужасные вещи, чтобы только заставить своих собак бежать быстрее. Что именно, он мне не рассказывал. Но в это легко верится. Если вспомнить, на что готовы идти спортсмены, что они делают с собой… А если это всего-навсего собака, то её хозяин наверняка ни перед чем не остановится.

— Они любят своих псов, — добродушно проговорил Даффи.

— Любят из-за денег, верно? Не знаю, замечал ты или нет, но сегодня много денег перешло из одних рук в другие. В том числе и немало твоих.

— Знаешь, какой там главный приз? Семьдесят пять фунтов плюс почётный знак за первое место и двадцать пять — за второе. Сущий пустяк.

— Здесь главное — ставки. Так же, как на ипподроме. Всё дело в тотализаторе. А раз в забеге участвует всего шесть собак, угадать легче, чем там, скажешь, нет?

— Брось. Если хозяин и даст своему псу что-нибудь, чтоб тот быстрее бежал, то его ведь обязательно поймают, верно? Победителей всегда на это проверяют.

— Да так никто и не делает, Даффи. Представь себе, что в забеге на шесть собак — две имеют настоящие шансы, и одна из них — твоя. Ты не можешь заставить её бежать быстрее, потому что тебя поймают, и что ты делаешь тогда? Ты заставляешь её бежать медленнее.

— Как это?

— Я не знаю. Кормишь креветками и жареной картошкой. Обрезаешь ей когти так коротко, что больно бежать. А потом ставишь на другую собаку.

— То есть ты ставишь против себя?

— Ну конечно.

У Даффи с лица не сходило слегка недоверчивое выражение, словно он склонялся к тому, чтоб позволить этому ушату скептицизма потушить полученное от вечера удовольствие. Некоторое время они ехали молча, потом Даффи кивнул, свернул к обочине, резко затормозил, вызвав тем самым протестующие сигналы ехавших за ним водителей, потянул ручник и повернулся к Кэрол.

— Тебе никогда не говорили, что ты гений? — спросил он.

Она потянулась и потрепала его по бедру.

— Ты сегодня и впрямь размяк, верно?

7. Окрестности

Неужели у него появилась нить? Неужели Кэрол дала ему зацепку, и у него, наконец, появилась нить? Этим вопросом задавался Даффи, направляясь по автостраде М1 обратно в Холл — в одиночестве, если не считать распотрошённой собаки в пластиковом пакете.