Какой-то нечистый огонек осветил его лицо.

— Говорят, ты знаешь, где находится сокровище… золото, быть может, и драгоценные камни. Это что, правда?

По нынешним временам человек, ничего не имеющий, никому и не нужен, но если есть шанс поживиться, даже лучшие из людей могут иногда заколебаться, так что я лишь пожал плечами.

— Да пускай думают, что хотят, — сказал я. — А сам я ничего не признаю и ничего не отрицаю.

Когда монетка-другая попала в нужную руку, с меня сняли оковы, перевели в обиталище получше и, как выяснилось, я получил возможность выбирать пищу. Однако у меня и мысли не было задерживаться здесь надолго.

Вот-вот начнутся допросы.

— Оно вот так примерно будет, — говорил Хайатт. — Сперва они станут говорить ласково, попытаются добыть, что им нужно, без особых усилий, но если не добудут, пустят в ход силу.

Неделю я ходил по тюрьме — нос сводило от мерзкой вони, но я старался разглядеть все, что тут делается, и всех, кто тут есть, ибо помощь может прийти с самой неожиданной стороны, а я был не в том положении, чтобы отталкивать руку помощи, как ни груба она.

Мужчины и женщины были здесь перемешаны вместе, кругом бегали какие-то дети, все в самом грязном тряпье, с выпачканными руками и лицами, и самые отвратительные преступники содержались здесь вместе с несостоятельными должниками и теми, кого бросили в кутузку за ересь, что было несложным делом, если кто слишком вольно высказывался о Королеве или Церкви.

Однажды меня привели в отдельную комнату, где сидели два человека. Один — тонкий, с туго стянутыми жестокими губами и в мелко завитом парике. Он разглядывал меня с отчужденным, далеким видом.

Второй был весь квадратный, солидный, вроде бы армейский чин, если я правильно угадал, а может — капитан военного корабля.

— Вы — Барнабас Сэкетт? — спросил этот.

— Я Сэкетт, и верный йомен Англии, — добавил я. — И еще восхищенный поклонник Ее Величества.

— Таких много, — кратко ответил он. — Но перейдем к делу. Вы продали некие золотые монеты Коувени Хазлингу и другим лицам?

— Продал.

— Где вы взяли эти монеты?

Пересказ событий того дня, когда я нашел эти монеты, был делом несложным, а далее я рассказал, как, поняв, что древности могут оказаться ценными, отправился в другие места и сумел найти еще кое-что.

— Вот так быстро? И так легко?

— Повезло — счастливый случай. Один шанс из тысячи, я полагаю, хотя в Англии много мест, где находят старые монеты.

— Ваш дом стоит на болотах?

— Да.

— Вы живете невдалеке от залива Уош?

— Ну, на некотором расстоянии, я бы сказал.

— Но вы его знаете? Приходилось вам по нему плавать?

— Много раз.

— Вы знаете историю о гибели королевской сокровищницы?

Долгие часы они допрашивали меня. У человека в парике были холодные свирепые глаза, и в них не отражалось ни капли милосердия ко мне или же веры в мои рассказы.

В конце концов он вмешался в разговор.

— К чертовой матери этого лжеца, Суолли! Говорил я вам, толку из этого не будет. Говорю вам, дыба… или тиски для пальцев. Он быстренько скажет правду. У этой породы нет стойкости, чтобы выносить боль.

— А как насчет вашей породы? — грубо сказал я. — Я так думаю, у вас на боль тоже брюхо слабовато… Ладно, хватит с этим. Я вам правду сказал. Коли не желаете верить, делайте, что хотите, потому что больше мне вам сказать нечего.