Знаю я, чем третья лаборатория занимается. Дистанционно управляемый самец. Не очень мне это нравится, но коммерческий успех института - их рук дело. С тех пор, как в продажу поступил радиоошейник, потерявшихся самцов стало намного меньше. Есть у третьих и идея-мечта. Чип искусственного интеллекта, имплантируемый непосредственно в мозг самца. Кибернетическое подобие естественного интеллекта. Пока технология обеспечить подобного не может. Но лет через сто… Если не вымрем раньше.

    Говорят, пессимист - хорошо информированная оптимист. Это - обо мне. Мы, отдел аналитики - мозг института. К нам стекается вся социологическая информация и масса примыкающей. Все знают, что рождаемость падает. Но мы знаем, почему и на сколько каждый год. Падает рождаемость самцов. Особенно - в городах. Города не способствуют ни содержанию, ни выживанию самцов. Есть и другие прелести. Обеднение генофонда, например. Причина ясна. В городе на десять женщин приходится один активный самец из питомника. У каждой среднестатистической девчонки - десять сестренок… Биологически наша цивилизация не приспособлена к жизни в городах. А что делать?

    Дома, уплетая макароны по-флотски, рассказала Соньке про шефа и ее сына с электродами в мозгу. Зачем - сама не знаю. Она мне в ответ - свою страшилку. Главбуха их больницы посадили на пять «баранок» строгого режима. А ей сорок пять стукнуло. Это выходит - последнего пацана в пятьдесят рожать.

    Говорят, идея заменять простую отсидку рождением мальчика для питомника родилась в нашем институте. Не верьте. Я наводила справки в архиве. Но, как бы там ни было, система действует уже пятьдесят лет. Если раньше сажали на год, на три года, на пять лет, то теперь - на одну, три, пять беременностей. Предельный срок - двадцать пять. (Ни разу не слышала, чтоб кому-то больше десяти давали.) Искусственное осеменение, в год по мальчику. Одного кормишь грудью, другого уже носишь. Без перерыва. Называется - «баранка». Как говорят на зоне, тяжело только первые пять «баранок». Потом привыкаешь.

    А под конец ужина Сонька меня убила.

    -  Тони, скоро опять всю тяжелую работу придется тебе делать.

    -  Ты - опять??!

    -  Да! На этот раз - девочка! - и сияет как медный чайник.

    -  Сонька, ты с ума сошла!

    Долго-долго ласкаем друг друга в постели. Сонька строит планы и уговаривает меня родить. Я молчу. Нам было хорошо вдвоем, нам хорошо втроем, будет хорошо вчетвером. Дети укрепляют семью. Опять же статистика. Потом начинает хныкать звереныш. Пока Сонька его утешает, засыпаю.

    -  … Да самца ты боишься, вот и все твои принципы, - сердится Сонька, натягивая на звереныша синий комбинезончик с разрезом между ног. - А пока вырастет тот самец, которого ты не боишься, тебе ж сорок пять исполнится. Поздно рожать будет.

    -  О каком самце ты говоришь?

    -  Тетя Тони еще не проснулась. Нас в упор не замечает, - жалуется Сонька зверенышу. - Тетя Тони, посмотри сюда! - и машет мне его ручкой.

    -  Ох, ехидные вы оба. Совсем засмущали девушку.

    Надо купить в аптеке прокладки, поэтому еду на работу не подземкой, а переполненным автобусом. Перед птичьим рынком автобус надолго застревает. Во всю ширину проспекта марширует колонна демонстранток с кумачовыми плакатами. Ну да, выборы правящей партии раз в десять лет происходят. Но зачем же движение перекрывать? «Голосуйте за стабилистов! Стабилисты решат все ваши проблемы!» - кто в это поверит? «Стабилисты обладают реальной программой выхода из этнического кризиса!» Если так, почему эта программа не лежит на моем столе? Конечно, за три срока от реалистов все устали.