– На самом деле это не совсем верно. Этот прибор открывает портал в параллельную вселенную, создавая своеобразный мост из нашего мира в альтернативный Нью-Йорк альтернативного тысяча восемьсот восьмидесятого года. Избавлю вас от технических подробностей, только хочу заверить, что ваши действия, совершенные там, не изменят нашу временну´ю линию. Если вы убьете моего предка в этом альтернативном тысяча восемьсот восьмидесятом году – что, кстати, значительно упростило бы нам задачу, – это никак не скажется на моем существовании в нашем мире.

Д’Агоста еще раз глубоко вздохнул. К нему вернулся голос.

– Но если ничего не изменится, если тот мир не пересекается с нашим, то… не наплевать ли нам на то, что там творится?

– Там же Констанс. Моя Констанс.

– А другая Констанс? Та маленькая девочка, которую я видел.

– Она принадлежит к другой временно`й линии, – сказал Пендергаст и задумался. – Это сложно объяснить, но моя Констанс решила, что прибор дает ей возможность исправить прошлое, восстановить справедливость… и, возможно, найти подходящий дом для себя, а также для брата и сестры. Я воспользовался прибором с целью убедиться, что она… преуспела в этом.

– И дать ей знать, что она может вернуться домой, если передумает, – не удержавшись, добавил д’Агоста.

Пендергаст уклонился от прямого ответа.

– То, что мне открылось, подтвердило мои худшие опасения. Констанс не удовлетворится спасением брата и сестры. Она намерена отомстить своему бывшему опекуну.

– То есть… Ленгу?

– Да, Ленгу. Жажда мести настолько ослепила ее, что она не способна ясно мыслить. Ей не одолеть этого человека… в одиночку. Если я не вмешаюсь, все закончится так ужасно, что трудно даже представить. Но я не могу сделать это в одиночку, не обнаружив своего присутствия перед Констанс. Я нуждаюсь в вас, мой старый напарник.

– Но… – начал д’Агоста, однако тут же оборвал себя.

Он пребывал в смятении. Если Констанс сделала выбор, кто такой Пендергаст, чтобы вмешиваться? Разумеется, она отказалась бы от его помощи, если бы знала.

Пендергаст взял его под локоть.

– Пойдемте в библиотеку. Там мы сможем говорить свободнее… И я постараюсь ответить на другие вопросы, которые, уверен, у вас появились.

Они ушли. В лаборатории на время стало тихо. Потом из-за вспомогательной установки показался доктор Ференц, проводивший постоперационную диагностику. Он потянулся, массируя поясницу, несколько минут постоял неподвижно, задумчиво глядя на закрытую дверь, и снова сосредоточился на оборудовании.

56

Доктор Енох Ленг вышел из часовни, превращенной в пропахшую потом и нечистотами спальню, и направился в вестибюль работного дома Файв-Пойнтс, натягивая на ходу кожаные перчатки. Он закончил осмотр больных, размещенных в углу часовни, служившей лазаретом: трое чахоточных, двое с инфлюэнцей, одна девушка, страдающая гонореей. Однако перед уходом Ленг обследовал еще полдюжины молодых женщин – потенциальных кандидаток. К его большому разочарованию, оказалось, что ни одна не подходит полностью, но две могли бы пригодиться, если бы он не нашел ничего лучше при следующем посещении. Чтобы воспользоваться ими при случае, он объявил, что обе девушки больны малокровием, и прописал им «витамины». На самом деле это был мышьяк в сахарной обсыпке, от которого скоро должны были появиться тошнота, желудочные боли и нервное расстройство: если бы в дальнейшем девушки ему понадобились, это стало бы предлогом для их перевода в частную лечебницу.

Заслышав его шаги по широким сосновым доскам, к нему подошла – с грацией ожившего трупа – мисс Крин, медсестра, проживавшая в работном доме.