Профессор оказался прав: запор на окне был крепким, но не устоял перед сноровкой Манка и маленьким набором инструментов, которые он прихватил с собой.

Он приложил ухо к двери и прислушался. Как и любой другой дом, особняк был полон всевозможных негромких звуков, и Манк понемногу научился их различать. Дети находились в комнате дальше по коридору. И во что-то играли… В карты, понял Манк по тем немногим словам, что ему удалось разобрать. Он ясно слышал высокий, тонкий голос своей будущей жертвы, беззлобно спорившей с братом.

Учитель и в самом деле поднялся к себе на третий этаж – Манк видел, как мелькнула в окне его тень. Наверняка он уже устроился с бокалом портвейна, чтобы приятно провести вечер после работы. Кучер не представлял угрозы: он попивал пиво в своей комнате на первом этаже, рядом с каретным гаражом, в дальнем крыле особняка, и никак не успел бы прийти на помощь.

«Еще раз повторяю, Манк, мне бы очень хотелось, чтобы ты выкрал ребенка, не потревожив и не разбудив никого в доме. Но я понимаю, что задача может оказаться невыполнимой. Не считая кучера, есть два человека, которых следует особенно остерегаться. Они живут на втором этаже вместе с детьми. Это француженка, которая служит личным секретарем герцогини, и она гораздо опаснее, чем кажется: стремительная и безжалостная, как змея. И сама герцогиня – еще более грозный противник. Возможно, на редкость грозный. Ее нельзя убивать ни в коем случае. Ранить, временно вывести из строя – да, но ее убийство, боюсь, будет стоить жизни тебе самому».

Манк вздрогнул, прочитав это предупреждение, и задумался: какой способ выберет профессор, чтобы казнить его, если он провалит задание, много ли будет крови?

Его слух, обостренный годами работы именно такого рода, поведал многое о том, что происходило в доме. Француженка занята делами на первом этаже, следит за тем, как прибирают со стола после ужина. Кухарка замешивает тесто для утренней сдобы. Дворецкий и все остальные, кто живет внизу, уже разошлись по комнатам.

Сердце Манка забилось быстрее от предвкушения. Прежними успехами, которыми он по праву гордился, Манк был обязан своему обостренному чутью и звериной хитрости. Эти же качества помогали ему добывать новых пациентов для профессора.

Он не сумел определить местонахождение лишь одной обитательницы дома, самой непредсказуемой из всех, – герцогини. Но рано или поздно он ее услышит: не может же она молчать вечно. Манк слегка расслабился, впуская в свой разум более тихие звуки, которые вместе с обрывками разговоров приносили много полезных сведений о жизни дома. Он глубоко вдохнул, впитывая разнообразие запахов.

«Если же вопреки всем твоим стараниям в доме поднимут тревогу, будет лучше, если ты обойдешься со всеми, кроме герцогини и мальчика, крайне немилосердно. Жестокость совершенного убийства заставит власти пойти по ложному следу. Если дело обернется так, ты сможешь порадовать себя короткой, но сладостной игрой в кровопускание, прежде чем доставишь девочку мне».

Манк снова вздрогнул, на этот раз совсем от иных эмоций.

Мальчик повысил голос, споря о старшинстве карт. Прислушавшись, Манк различил шаги в коридоре. Вот и она, герцогиня! Ее поступь и впрямь была очень легкой. Она вошла в комнату. Манк различил ее строгий голос и слабые протесты мальчика Джо, а затем еще более тихие звуки шагов и ворчанье, после чего дверь открылась и снова захлопнулась.

Джо ушел в свою комнату. Было уже начало девятого: пора ложиться спать. Герцогиня задержалась в комнате девочки, они о чем-то пошептались, а через несколько минут наконец закрылась и эта дверь. Герцогиня вышла, оставив девочку одну.

Манк ждал.

Герцогиня прошла мимо его двери и спустилась по устланной ковром лестнице, после чего ее шаги затихли. В доме установилась тишина.