Вы поэтому так делаете? Чтобы мы думали, будто вы — это они?
— Благослови тя, эт правда, — сказал ему Дэниэл. — Мы — волшебный народ. И пустынный джинн, и ездоки на тарелках (к которым ты гришь, склоняешься), и ещё восемьдесят десятков. Не хошь глянуть на мя в штанах из козлиной шкуры и со свирелью? — Он фыркнул. — Никогда не задавался вопросом, почему мы так похожи по всему миру? Или не задумывался, что мы не всегда знаем, какая форма наилучшая для местности, а потому наяды и дриады вполне могут быть ещё и леди из Дини ши? Знашь, как зовёт преисподнюю, что под ихним морем, народ Варварисского побережья?
Тим покачал головой.
— Домдэниэл, во как. Интересно, с чего б? Тим, ты гришь, что хошь эт девчонку.
— Верно.
— Ещё ты гришь, что у нас будут неприятности — целая куча, ежли ты не получишь её. Но позволь сказать те, что ежли ты не получишь её — с нашим благословением до кучи, то утопнешь… Придержи язык, лады, дальше — хуже… Ежли ты не получишь её с нашим благословением, то о том, чтоб ты утоп вот прям щас, позаботт-са. Понима́шь, что я имею в виду?
— Думаю, да. В общих чертах.
— О, эт хорошо, да. Итак, вот моё предложение. Помнишь, как всё было до того, как мы забрали её?
— Разумеется.
— Всё вновь вернётся на свои места, ежли ток ты сделаешь, что я те скажу. Эт ты, Тим Нил, будешь помнить, а она не вспомнит ничегошеньки. Да и, по-правде-то, нечего вспоминать будет, бо всё исчезнет, до последнего штришка. К примеру, тот полисмен, с которым ты грил. Вот те моё слово, что ты не станешь этого делать.
— Что от меня требуется? — спросил Тим.
— Служба. Служить нам. Делать всё, что б мы от тя не попросили. Мы б предпочли славную девчушку вроде твоей Лисси, чем здоровяка вроде тя, но, однак, мы б предпочли того, кто остался б по своей воле, поскок строптивых девчонок везде хватат, — ты и сам их наверняка видел. Сто лет, эт всё, что мы от тя просим. Эт довольно короткий срок, как у жены Дойла. Сделашь эт?
— И в конце всё будет так же, как было до того, как вы забрали Лисси?
— Не всё, я так не грил. Ты бушь помнить, не помнишь что ль, как я грил эт? Но для неё и всей страны вокруг, эт всё будет прежним.
— Хорошо, — смирился Тим. — Я сделаю это.
— Эт ты смелый парень. Щас я те скажу, что я сделаю. Я сказал сто лет, на что ты согласился…
Тим кивнул.
— …но я строптивых матросов у ся на борту не потерплю, также как и неблагодарных. Скощу до двадцати, как нащёт этва? Конечно, справедливей некуда, верно?
Фигура Дэниэла начала колыхаться и таять, образ тёмной массы, которую Тим видел вначале, повис над ней подобно облаку.
— Ляг на живот, бо я должен поставить свою ногу те на голову. Тогда сделка считается заключённой.
Океанская соль жгла его рот и глаза. Его лёгкие рвались от недостатка воздуха. Он вращался в синей бездне воды, он пытался плыть и, наконец, вырвался, задыхаясь, на поверхность.
Король сказал, что он будет помнить всё, но годы уже тускнели в его памяти. Как он вкалывал, танцевал, покупал, шпионил, вынюхивал, подстерегал и предавал, когда выходил в человеческий мир. Служа чему-то, чего он никогда полностью не понимал. Странствуя под парусом по туманным морям, что иногда были на этой земле. Плавая среди созвездий. Годы, удары и пинки тускнели, а с ними (и он был этому рад) дни, когда ему приходилось умолять.
Он поднял руку, пытаясь войти в свой прежний ритм взмахов, и обнаружил, что сильно устал. Возможно, за все эти годы он ни разу не отдохнул по-настоящему. Определённо, отдыха он не мог припомнить. Где же он был? Он равнодушно грёб, не зная, уплывает ли он прочь от земли или же находится посреди океана. |