Едва они остались вдвоем, Малко спросил:

– Вы говорили с Биби Гур?

Хадж Халах притворился, будто не слышит. Он возился в глубине лавки с грудой ковров и по очереди расстилал их перед гостем. В горле Малко начало щипать от едкой пыли. Вошел афганец и сразу вышел. Оставался последний ковер, повешенный на заднюю стену. Хадж Халех ухватился за него и потянул. Часть стены съехала в сторону, открыв квадратный лаз. Торговец повел рукой.

– Бефар ме! Здесь вы найдете самые прекрасные ковры.

Пригнув голову, Малко заглянул в тесную пещерку. Действительно, чуланчик был почти доверху набит великолепными коврами.

На полу сидела афганка. Рядом с ней – чашка чая, желтоватая скомканная чадра и большой пистолет вороненой стали. Афганка подняла голову. На лице ее не было улыбки, и Малко сразу понял, что перед ним – Биби Гур. Стена сомкнулась за его спиной, лишь желтоватая лампочка освещала закуток. Молодая женщина положила правую руку на рукоять пистолета и холодно спросила:

– Кто вы?

Длинная, сильная рука, лежавшая на рукояти, не дрожала.

– Меня зовут Матиас Лауман, – ответил Малко на ее вопрос. – А как найти вас, мне объяснил ваш друг Сайед.

– Где вы его видели?

– В Новом Дели.

– А как вы с ним познакомились?

– Через Аллена Инмана. Он тоже в Новом Дели.

При этом имени в черных глазах мелькнуло недоверие.

– Инман погиб в Кандагаре, – с живостью возразила она. – Вы никак не могли встретиться с ним. Вы лжете! Вы не тот, за кого выдаете себя!

Ее пальцы сомкнулись на рукояти пистолета. Ощущение опасности сгустилось вдруг, в наглухо закрытом чулане стало совсем трудно дышать. Малко понимал теперь, что ни единый звук не проник бы сквозь многослойную толщу ковров и что Биби Гур могла стрелять без всяких опасений. Несмотря на наружное спокойствие, чувствовалось, что нервы ее напряжены до предела.

– Аллен Инман не погиб, и у меня есть доказательства, – возразил Малко. – Могу показать.

Едва он потянулся к карману, как Биби Гур вскочила с места и навела на него дуло своего оружия – старого пистолета Макарова, состоящего на вооружении советской армии.

– Не двигаться! Руки на голову! – приказала она.

Он повиновался. Уткнув дуло пистолета ему в шею, афганка тщательно обыскала его, не миновав и самых укромных мест. Наконец она опустила оружие и отступила на шаг.

– Хорошо. Теперь показывайте.

Малко раскрыл портмоне и протянул ей фотографию, полученную от американца. Нетерпеливо схватив карточку, женщина долго разглядывала ее. Когда она подняла свои большие глаза, они были полны слез.

– Я думала, что никогда уже не увижу эту фотографию. Мне сказали, что Аллена убило осколком ракеты во время боя под Кандагаром, где он был военным инструктором наших моджахедов.

– Он в Дели, – пояснил Малко, – и занимается по-прежнему Афганистаном. Он и свел меня с Сайедом.

Биби вернула ему фотографию. Выражение ее лица смягчилось, и оно стало еще прекраснее. Бросив пистолет на скомканную чадру, женщина снова села.

– Извините меня. Я живу в вечном страхе ареста. ХАД вездесущ, у него сотни осведомителей. Я почти не выхожу за пределы Базара. Приходя сюда, я подвергаю себя огромной опасности. У меня нет прямой связи с внешним миром. Время от времени Сайед передаст мне письмо – вот и все. Поэтому, когда он направляет ко мне людей, приходится идти. Но я постоянно начеку.

Откуда-то из угла она достала старый побитый чайник и еще один стакан.

– Хотите чаю? К сожалению, сахара нет.