- Чтобы добиться своего, не обязательно хвататься за меч, великий князь. Ты знаешь об этом не хуже меня. Надо просто убедить саксов, что в определенных обстоятельствах ты способен за него взяться.

- Например?

- Саксы ущемляют права киевских и новгородских купцов, и верховный правитель Руси не может с этим мириться.

- И Генрих в это поверит? – прищурился Ингер.

- Не в интересах короля ссориться с Русью, Хазарией и Византией.

- Это тебе сказал Иосиф? – насмешливо спросил Ингер. – Мне не хочется бить ноги за хазарский интерес.

- Но в данном случае наши интересы совпадают с хазарскими, - запротестовал Аристарх. – Глупо было бы не воспользоваться подобным случаем.

- Пожалуй, - не очень охотно согласился Ингер. – Попугать саксов не мешало бы. Я дам тебе письмо к кагану ругов, Аристарх. Селибур человек не слишком умный, но он сейчас едва ли не единственный владетельный князь в Варгии, сохранивший самостоятельность. По слухам, в Арконе находится и княжич Олегаст. Его ты тоже можешь использовать.

- А что слышно о кудеснике Рулаве? – насторожился Аристарх.

- Пока ничего. Я очень надеюсь, что он уже умер.

Аристарх с удовольствием разделил эту надежду Ингера, тем более что годы Рулава были преклонные и стремительно приближались к восьмидесятилетнему рубежу. Но если этот человек жив, то от него можно ждать любого подвоха. Шестнадцатилетним отроком пришел Рулав в Новгород и за шестьдесят лет неустанных трудов сумел нажить себе столько врагов, что их хватило бы на десять жизней.

Вернувшись от великого князя, Аристарх стал готовиться к отъезду. В Европу он решил отправиться водным путем. Ибо путь этот был хоженый и относительно безопасный. Сорок мечников будет вполне достаточно, чтобы отбиться от случайного наскока, а товаром Аристарх решил пренебречь. Сейчас не до торговли, да и не хотелось горбатиться на волоках ради прибыли, в которой один из самых богатых людей Ойкумены не нуждался. За время пребывания в Киеве Аристарх успел не только жениться, но и родить сына, которому уже исполнилось десять лет. Сейчас этот черноволосый, кареглазый парнишкой был главной заботой патрикия. И он едва ли не полдня давал наставления жене, тивуну и приказным, как сохранить сына, дом и нажитки во время его отсутствия. В общении с ближними Аристарх был нудноват и сам признавал за собой этот недостаток. Но пересилить себя и просто приласкать жену на прощанье, оказалось выше его сил. Голубоглазая Фетинья, в девичестве Светлана, слушала наставления Аристарха со смирением на челе, но непохоже было, чтобы отъезд мужа очень уж ее огорчил. Все-таки разница в возрасте сказывалось, и Фетинья, коей совсем недавно исполнилось двадцать семь лет, имела все основания для недовольства своим шестидесяти шестилетним мужем. Если так пойдет и дальше, то у патрикия Аристарха появится возможность украсить свой мудрый лоб ветвистыми рогами.

- Боярыня Татьяна просит твоего внимания, боярин Аристарх, - вскинула наконец на мужа глаза скромница Фетинья.

Сорокалетнюю жену престарелого боярина Жирослава патрикий терпеть не мог, хотя и пользовался частенько ее услугами. Ибо не было в Киеве женщины более осведомленной в семейных делах княжьих ближников, чем боярыня Татьяна. Более всего Аристарх опасался, что хитрая и блудливая боярыня собьет с пути молодую Фетинью и приохотит ее к делам срамным и строгими мужами никак не одобряемым. Боярыня Татьяна в свои неполные сорок лет смотрелась тридцатилетней. А в ее зеленых бесовских глазах мог бы утонуть не только юнец, но вполне зрелый и много чего повидавший муж. По Киеву ходили слухи, что жена боярина Жирослава колдунья, что она способна присушить любого мужчину и выпить из него все соки. И к этим весьма устрашающим для христианки обвинениям прилагался длинный список из соблазненных боярыней Татьяной простаков.