– Ты очень умна, мой милый доктор… Но как ты догадалась?

По ее губам скользнула улыбка.

– Ну, это совсем просто! Если ты прибыл к нам издалека, почему же не добраться и другим, верно? Я даже думаю… – она нерешительно замолчала, – думаю, что ты появился здесь из‑за Них…

Блейд не ответил на этот осторожный намек, но спросил сам:

– Ты говорила об этом еще с кем‑нибудь?

– Только со Стреймом, недавно. Он лучше других знает Кайна Дорвата, и у него хватило здравомыслия и мужества, чтобы по крайней мере выслушать меня… – она вдруг тихо рассмеялась. – Ты представляешь, какой бы переполох поднялся среди ученых? Как бы они напугались? Я уж не говорю о невежественных вордхолмцах…

Блейд тоже улыбнулся.

– Ну, и что сказал Стрейм?

– Только захохотал. Он считает, что Хозяин может все, и я его просто недооцениваю. Такой злобный гений способен опустошить и Вордхолм, и Райдбар без помощи пришельцев со звезд, так он сказал!

– Может все… В том числе – устроить новый ледниковый период?

– Ну, нет, конечно… Этого Стрейм не имел в виду.

Блейд покачал головой.

– Быть может, он просто боится? Такая сумасшедшая идея способна вызвать страх не только у ваших ученых.

– Не думаю, – Лейя помолчала. – Понимаешь, если считать это правдой, вся жизнь перевернется. Другие враги, другие цели… Мы станем беспомощны, как дети… весь наш Союз…

– Я с вами, милая, – Блейд нежно прижал ее к себе, – и я помогу. Ты правильно сказала насчет врагов… Враги – другие! Мы должны знать их.

– Но как? Как нам добыть информацию? Кто может рассказать о Них? Хозяин?

– Да.

– С Кайном Дорватом нелегко увидеться…

– Это Каин, – он так и сказал: «Каин» вместо «Кайн», – сам жаждет встречи со мной.

– Зачем?

– Пока не знаю. Но узнаю!

– Значит, ты скоро уйдешь? – глаза Лейи стали печальными.

– Да, милая. Я выяснил, что мог, в Вордхолме, потом – в Райдбаре. Пришла пора снова вернуться на север… на самый дальний север.

Лейя отстранилась и начала стаскивать через голову свою тунику.

– Но мы вполне можем отложить это на пару дней, не так ли, дорогой?

Ее обнаженные плечи к грудь смутно белели в полумраке. Блейд молча потянулся к ней, и женщина улыбнулась.

– Да, отложим разговоры на завтра, кер инспектор. У нас, боюсь, осталась только одна эта ночь. И мы должны жить, должны радоваться жизни…

Последнее слово замерло на ее губах, когда они встретились с губами Блейда.

* * *

Ночь прошла спокойно; весь лагерь, за исключением часовых, спал беспробудным сном. Утром поднявшееся над лесом солнце согрело остывший за ночь воздух, и люди поднялись, разминая затекшие мышцы.

Воздушной разведки не было видно. Либо власти отказались от преследования беглецов, либо их агенты и войска, подобно кошке, затаившейся у мышиной норы, ждали, когда отряд выйдет на открытое место. Во всяком случае, за весь дневной переход, с утра до позднего вечера, ни Блейд, ни Стрейм не заметили признаков погони. Дважды в небе пронеслись самолеты, но оба раза – очень высоко. Люди, заслышав шум моторов, начинали нервничать, но Блейду не верилось, что эти аппараты посланы выслеживать их – на такой высоте и скорости лес должен казаться пилотам самолетов зеленым пятном.

В сумерках отряд остановился на отдых, а когда совсем стемнело, Блейд со Стреймом отправились к близкой уже опушке, чтобы разведать местность и наметить план дальнейших действий.