– У меня тоже ничего нет, кроме мундира, Оливия, – заверил он.

Виктория всегда улыбалась, слыша имя сестры. И хотя уже привыкла к нему, в устах Эдуара оно звучало чем‑то чужеродным, напоминая Виктории о затеянной интриге. Несколько раз она подумывала во всем признаться, но боялась попасть в беду. Она приехала сюда с чужим паспортом, а в этой стране действуют законы военного времени.

– Никто не обратит внимания. Я зайду за вами в семь, когда кончится смена.

Виктории пришлось получить специальное разрешение, чтобы освободиться пораньше. К счастью, Дидье согласился ее заменить. Пришлось рассказать ему о приглашении.

– Я все гадал, когда это случится, – одобрительно заметил он. Виктория нашла в нем искреннего друга. Она ему действительно нравилась: усердно трудилась, не лгала, не флиртовала, работала сверхурочно, без жалоб и нытья.

– Мы всего лишь приятели, – возмутилась Виктория.

– Можете так думать, но поверьте мне, вы не знаете французов.

– Глупости! – фыркнула девушка и помчалась к палатке, чтобы переодеться в чистую униформу. Единственной данью женственности в этот вечер были распущенные по плечам волосы. Даже подкрасить губы было нечем – она не позаботилась купить помаду. Тогда это казалось несущественным, теперь – стало жизненно важным!

Эдуар заехал за ней на грузовике. Только несколько любопытных взглядов было брошено в их сторону: в этот час остальные либо ужинали, либо работали.

– Вы прекрасно выглядите, – восхищенно прошептал он.

– Вам нравится мой наряд? – кокетливо осведомилась она, делая изящный пируэт. – Только сейчас прибыл из Парижа. А моя прическа? Целый час возилась.

– Вы просто чудовище. Неудивительно, что семья решила от вас отделаться.

– Как вы догадались? – печально вздохнула она, вспомнив о муже и пасынке. Но правду говоря, Виктория ничуть по ним не скучала. Ни разу не затосковала, с тех пор как лопала сюда.

– Сестра вам пишет?

– Да, я получила два письма и успела ответить. Только вряд ли она поймет меня. Нужно своими глазами увидеть, что здесь творится, иначе все слова покажутся напыщенными и высокопарными.

– Тут вы, пожалуй, правы, – согласился Эдуар.

Они остановились во дворе замка, и Виктория, нервно пригладив волосы, шагнула на крыльцо.

Кроме нее, за столом были всего две женщины: хозяйка замка, живущая в маленьком коттедже садовника, немолодая графиня, годившаяся ей в матери, очень милая и вежливая, и жена одного из полковников. Тот вот уже много месяцев не мог вырваться в Лондон и позволил ей навестить его.

Ужин был неофициальным и проходил в узком кругу, разговоры в основном велись о войне и галицийской кампании, печально известной своими жертвами и жестокостью. Более миллиона поляков полегло в борьбе с немцами, и это показалось Виктории невероятным, хотя она тут же сообразила, что за это время, возможно, видела более тысячи трупов. Мужчины были чрезвычайно учтивы с ней, все превосходно говорили по‑английски, хотя за последнее время и ее французский намного улучшился. Часов в десять они встали из‑за стола, и Эдуар повез Викторию обратно. Он был в восторге от проведённого вечера и искренне горд своей спутницей. Та, сама не подозревая, произвела огромное впечатление на графиню и генерала и сейчас весело болтала с Эдуаром, несмотря на то что где‑то вдалеке опять шел бой. Она успела привыкнуть и к взрывам, и к пушечной канонаде. Оставалось только молиться о том, чтобы раненых и убитых было поменьше.

– Чем все это кончится? – тихо спросила она, когда Эдуар подъехал к казарме.