|
Садится небольшая компания в какой-нибудь трамвайчик и спокойно подпрыгивает на рельсовых стыках. Потом один из нее топает до водителя и нежно просит его сделать из трамвая такси — гнать без остановок, пока не выйдет команда за конечную, пусть даже посреди маршрута. А водитель не спешит объяснять за то, что трамвай не вертолет и изредка должен тормозить у столбов, потому что, кроме вежливого тона, пассажир бряцает далеко не стартовым пистолетом. И пока наш трамвай вперед летит, как тот паровоз, правда, без надежды остановиться в коммуне, кореша вооруженного пассажира начинают проверять у вагона билеты и карманы, а также какой бижутерии вешают на свои пальцы и горла разные «зайцы». И при этом так тщательно и со вкусом чухают вагон, будто разжились постановлением прокуратуры на поголовный шмон. А куда, спрашивается, им спешить, если за них это делает трамвай без остановок? И чего бояться, когда каждый из нас не понимает, где заканчиваются его права ходить с битой мордой и начинаются обязанности по самообороне. Главное, ни один пассажир почему-то не хочет использовать для самозащиты руки и ноги, которые государство дозволяет противопоставлять ножам и пистолетам. Конечно, если бы эти контролеры знали, что вместо бумажника из-за пазухи они могут получить пулю в голову, так вели бы себя немножко скромнее. Но пока наш народ имеет право защищать себя, как в кино «Голыми руками», налетчики мысленно благодарят родное руководство о заботе за них и показывают пассажирам аргументы и факты, из-за которых карманы выворачиваются сами собой. Пассажиры, видя, что в руках у их сограждан явно не винтовка с того допотопного паровоза, а более компактные штучки, тут же делают вид, что перстни и цепки им так натерли тело, аж избавиться от них — сплошное удовольствие. Потому, сколько ни ори в вагоне «Караул! Грабят!», от этих слов трамвай быстрее не помчится. Перетрусив со стахановской скоростью вагон, бригада по его очистке просила водителя тормознуть и, не спеша, вылетела на воздух, как управляемый реактивный снаряд. А потом трамвай дружно бежал в милицию и рассказывал о преимущественном праве движения общественного транспорта на большой Черноморской дороге.
Но менты же не могут разорваться на множество трамвайно-троллейбусных маршрутов из-за манеры некоторых пассажиров проверять, как натирают перстни пальцы мадамов далеко не каждый вечер. Так одна умная голова раскрыла на себе рот за то, что до транспорта надо шпандорить желтые лампочки, особенно хорошо видные в темноте. И если по городу прет без остановок трамвай, на крыше которого желтым цветом орет лампочка, так это может помочь по-быстрому взять добровольных контролеров, чтобы выразить им глубокую благодарность за общественную заботу о проверке билетов. И несколько бригад, которые интересовались, чего возят на себе все кто хочешь, очень скоро стали заверять следователей: они сделали этот фокус первого апреля и до сих пор не смогли остановиться. Так что Генрих Эммануилович спокойно себе сел ясным днем в трамвай с желтой лампочкой и без задней мысли трясся на свидание с журналистом Кригером и доцентом Шкаликом. Но тут, как на грех, какие-то наглые рожи затребовали от трамвая повышенной скорости и популярно объяснили остальным пассажирам: хотя они едут мимо кладбища, вряд ли кто-то хочет заказать себе здесь остановку. А поэтому пока трамвай гонит с понтом он служебный, так пора делать добровольные взносы на голодающих у братской Кампучии. Луполовер продолжает спокойно сидеть, потому что на первое свидание он едет не с чемоданом денег и банковским приложением к сортиру, а с двумя рублями на кармане. Он согласен их внести любым голодающим Кампучии, которые не доросли до правильного пользования передовой мотыжной технологии. И одет товаровед так шикарно, как давно приучила жизнь торговых работников: любое пугало отказалось бы сделать ченч на костюм Луполовера. Вагоновожатый едет, как ему заказывали, а на крыше желтым пламенем горит лампочка, которую ясным днем никто не видит. |
