– Насколько я понимаю, извинения на этом закончены? – спросил он.

   Элласбет бросила сумку на пол и уперлась рукой в бедро.

   – Я хочу, чтобы она отсюда убралась. А кто она, мне все равно.

   Трент посмотрел на меня, будто привлеченный моим взглядом, и я виновато вздрогнула.

   – Квен ее отвезет домой после легкого ужина, – сказал он, обращаясь к Элласбет. – Будем рады, если ты поужинаешь с нами. Как я уже сказал, я думал, что ты улетела.

   – Я сменила билет на вампирский рейс, чтобы дольше походить по магазинам.

   Трент снова глянул на меня, чтобы показать Элласбет, что мы не одни.

   – Ты шесть часов провела в магазинах и купила только одну сумку? – спросил он с едва заметным неодобрительным намеком в голосе.

   Элласбет проследила за его взглядом, увидела меня и быстро сменила гневную маску на приветливую. Но я видела, насколько она недовольна, оставалось посмотреть, как это проявится. Я ожидала множества шпилек, замаскированных под комплименты. Но я буду вести себя настолько любезно, насколько она.

   Улыбаясь, я выступила вперед в джинсах и хаулерском свитере.

   – Я хотела сказать спасибо за амулет от боли и за то, что дали мне помыться, мистер Каламак. – Я остановилась возле стола, и неловкость повисла в комнате, густая и удушливая, как протухший сыр. – Нет нужды беспокоить Квена. Я позвоню моей напарнице, она за мной приедет. Наверняка она уже ломится к вам в ворота.

   Трент с видимым усилием подавил собственную злость, не дав ей проявиться. Держа локти на столе так, что рукава халата откатились, открыв волосатые руки, он ответил:

   – Я бы предпочел, чтобы вас отвез Квен, миз Морган. Честно говоря, мне не хотелось бы сейчас говорить с миз Тамвуд. – Он посмотрел на Элласбет: – Мне позвонить в аэропорт, или же ты останешься еще на одну ночь?

   Приглашающих интонаций в этом предложении не было ни капли.

   – Я останусь, – ответила она напряженно.

   Нагнувшись, она подняла пакет и пошла к двери. Я смотрела вслед ее быстрой вихляющей походке, видя в этой женщине опасную комбинацию черствости и эгоизма.

   – Она единственный ребенок в семье? – спросила я, когда звуки ее шагов заглушил ковер.

   Трент моргнул, чуть разлепил губы:

   – Да, единственный. Прошу вас. Он жестом пригласил меня сесть.

   Не слишком уверенная, что мне хочется есть в этом обществе, я робко села в кресло напротив Трента. Мои глаза обратились к ложному окну, занимавшему всю стену, за которой расположилась еще одна маленькая гостиная. Если верить часам, на которые я успела взглянуть, было уже почти одиннадцать, и безлунная ночь была темна.

   – Прошу прощения, – сказала я, покосившись на дверь в комнаты Элласбет.

   На миг у него на скулах появились желваки и тут же исчезли.

   – Могу я предложить вам кофе?

   – Да, спасибо, это было бы здорово.

   Я чуть не падала от голода, а жар от ванны меня вымотал окончательно. Вытаращенными глазами я смотрела, как почтенная матрона в переднике неспешно вышла из кухоньки, приткнувшейся в глубине комнаты. Двери у кухни не было, но женщину эту я заметила только сейчас.

   Улыбнувшись мне широкой улыбкой, она поставила кружку небесно пахнущего кофе, потом перед Трентом – чайную чашку поменьше с янтарной горячей жидкостью.