Никакие это не бесы. Они не входят в список из тысячи пятисот шестидесяти семи, блистательно составленный Гудриджем. В общем-то, если вам нужен длинный перечень божеств, одного индуизма хватит, причем с лихвой. Даймонд Джез в молодости учился у сикхов, и он говорит, что богов в индуизме бессчетное множество, по последним известным мне данным — свыше трехсот тридцати миллионов. Вот такие пироги. Само собой, всякий, кто пытается их подсчитать, находится во власти демона, которого Гудридж определил как «беса исчисления непостоянных величин».

Погруженный в эти мысли, я дошел до Кингз-Кросса. Огни уже гасли; в подворотне одного из магазинов стоял мужик в грязной потрепанной шинели. Когда я с ним поравнялся, он что-то квакнул в мою сторону. Я принял было его за чиновника, который занимается переписью бездомных, и прошел мимо, но через пять или шесть ярдов остановился и повернул обратно.

Теперь я посмотрел на этого бедолагу повнимательнее. Налипшие на чумазое лицо волосы. Дорожки от слез (уверен, они самые) теряются в бороде. И он, похоже, при последнем издыхании.

Он выкатил на меня глаза:

— Страшное дело, верно? Пытаюсь надыбать чашечку чая.

— Шеймас, не так ли? Мы на днях встречались у Отто. Вы вместе служили в Персидском заливе.

Он отвел глаза в сторону:

— Хорош уже.

Мне показалось, что он говорит не со мной.

— Как жизнь, Шеймас? Прости, конечно, но видок у тебя затрапезный.

— Чашечку чая неплохо бы.

Я мог бы сунуть ему пару фунтов и спокойно шагать дальше. Но все мы прекрасно знаем, что такое «чашечка чая». Поэтому я спросил, слыхал ли он о «Гоупойнте». Он сказал, что да. Я вытащил визитку, накарябал на обороте адрес «Гоупойнта» и пару слов для Антонии, сунул ему в руку. Шеймас выглядел разочарованным. Затем я додумался поймать такси и затолкал беднягу в салон.

— Вот спасибо, — сказал водитель. — Его-то мне и не хватало!

— Все сказал? Вот двадцатка. И проследи, чтоб он не ошибся дверью, усек?

Сам же я добрался на работу подземкой.

В контору я заявился к одиннадцати. В принципе мне можно приходить когда угодно. Во-первых, я часто засиживаюсь до семи вечера или разъезжаю по служебным делам; во-вторых, я тут самый главный. В любом случае Вэл, моя постоянная секретарша, держит оборону с девяти до пяти. Вэл — отличная тетка. Старой закалки. Из тех, у кого картотека содержится в безукоризненном порядке, а за манжету изящно заткнут платочек.

Вдобавок она — секретарь высшего класса. Всегда просматривает мою почту и вынимает письма из конвертов, если только на них не написано «Лично в руки» или «Секретно». Но таких не бывает. За исключением сегодняшнего, вон того, что белеет на моем столе среди прочей обычной корреспонденции.

— Это еще что?

— Чтобы это узнать, нужно вскрыть конверт, не так ли? — Вэл нередко разговаривает со мной так, словно мне не больше двенадцати. — По-моему, это какое-то приглашение.

Приглашения приходят довольно часто. Как правило, на какие-то скучные формальные приемы или пресс-конференции; их устраивают разные правительственные организации, а перед началом всем предлагают по бокалу негодного шардоне или паршивого хереса. Я извлек из конверта плотную белую карточку. Небольшое издательство «Вайндинг Пат» приглашало меня на презентацию книги некоего Чарльза Фрейзера.

— Вот тебе на! — воскликнул я. — Давненько не слыхал этого имени.

Издатель дописал несколько слов от себя: дескать, Чарльз Фрейзер выразил признательность за мой вклад в работу, поэтому они надеются увидеть меня на мероприятии.