В мерцании фонарей ее лицо блестит как мрамор. Она молчит.

И я продолжаю.

– Ты не знаешь, – говорю я, ветер треплет мои волосы. Они бьют в лицо, залетают в рот. – Не знаешь, потому что не видела. А я знаю.

– Откуда? – парирует она и повторяет вопрос, заданный тогда, в туалете: – Ты там была?

– Конечно же была! – почти кричу я, и дыхание мое срывается.

– Конечно же была, – эхом отзывается она, протягивает руку и запускает пальцы в мои трепещущие на ветру волосы.

– Вот откуда мне все известно, – говорю я более уверенно. – Вот почему я знаю больше тебя. Я видела его труп. Видела, как он лежал там.

Она молчит.

– Ты видела, как он застрелился?

– Нет, это было после.

– Ах, ты видела его, когда он был уже мертв. После того, как тренерша его убила.

– Нет же! – я повышаю голос. – Мы вместе его нашли. Приехали к нему и нашли его там.

Повисает молчание.

– Ясно, – отвечает она, и по ее насмешливому взгляду я понимаю, какие грязные мысли лезут ей в голову. – И что же такое между вами было, что тренерша повезла тебя к нему домой среди ночи? Ты была ему подарочком, что ли, призовой девственницей?

– Нет! – я опять едва не срываюсь на крик и чувствую спазмы в желудке. – Она его нашла и позвонила мне. А я приехала и увезла ее оттуда.

Она улыбается краешком губ.

– Ах так, значит, – говорит она.

Мой желудок бунтует. Я прислоняюсь к открытой дверце машины и делаю глубокий вдох.

– Погоди, – я начинаю пятиться и опускаюсь на переднее сиденье. – Ты же видела нас в ту ночь. Видела, как я приехала домой.

– Да мне даже видеть тебя было необязательно, – говорит она, легонько пиная меня в лодыжку. Но это не ответ. – Я все твои ходы знаю, Эдди.

– Ты знаешь все, – бормочу я.

– Я тебя знаю, Эдди, – произносит она. – Лучше, чем ты сама. Ты же никогда не пыталась в себя заглянуть. Ты предоставила это мне.

Я зарываюсь лицом в подголовник.

– И то, что ты мне сейчас рассказала… – продолжает она, – я, конечно, рада, что ты призналась, но это ничего не меняет.

Я медленно поворачиваюсь к ней, открыв рот…

– Что?

– Это лишь доказывает, что ты мне солгала, Эдди. А я это и без того знала.

Напившись и дав слабину, я выдала ей все свои козыри.

У меня такое чувство, что меня перехитрили, обставили.

И так оно и есть.

«А теперь ты мне веришь?» – поскуливала я по пути домой, как жалкая шестерка.

«Неужели ты ничего не понимаешь? – отвечала она, качая головой. – Он порвал с ней. А она его прикончила. И теперь утащит тебя за собой на самое дно. Она и тебя прикончит тоже».

Она сделала тебя своей сообщницей.

Сделала тебя своей «шестеркой». Но ты ведь и так ею была, правда?

Глава 26

Вторник. Ночь. Колетт открывает дверь и впускает меня в квартиру Уилла. В ее глазах смятение, как будто она забыла, что звонила мне. Густые влажные волосы блестят.

Воспоминание такое четкое, что щемит сердце. Оно выскакивает из груди, и я чувствую, что футболка прилипла к телу; с похмелья у меня поднялась температура.

Нащупывая рядом с кроватью бутылку с теплой водой, я вдруг кое-что понимаю.