«Нельзя позволять этому огромному, старому дому меня пугать. Это у Кларка буйное воображение — не у меня», — снова напомнила я себе.

— Пошли, — сказала я брату. — Давай зайдем ко мне и поищем твои джинсы.

По дороге вниз, на кухню, Кларк остановился посмотреть в окошко. Туман рассеялся. Умытые утренней росою растения блестели в лучах солнца.

— Выглядит здорово, правда? — пробормотала я.

— Угу, — отозвался Кларк. — Здорово. Здорово жутко.

Кухня тоже выглядела «здорово жутко». В ней было темно — почти так же темно, как вчера ночью, даром что наступило утро. Но дверь черного хода была приоткрыта, и немного солнечных лучей все же просачивалось внутрь, освещая стены и пол.

Через открытую дверь до нас доносились звуки болот. Но я старалась не обращать на них внимания.

Бабушка хлопотала у плиты: в одной руке — лопатка, в другой — огромная тарелка черничных блинов. Отложив лопатку и тарелку, она вытерла руки о выцветший фартук в цветочек. Затем она, в качестве утреннего приветствия, по очереди крепко обняла каждого из нас, перемазав Кларка блинным тестом.

Я показала пальцем на его футболку в пятнах и захихикала. Потом взглянула на собственную футболку. Новехонькую розовую футболку. Заляпанную пятнами от черники.

Я оглядела кухню в поисках чего-нибудь, чем можно было бы очистить футболку. Однако кухня являла собой одну сплошную катастрофу.

Сгустки блинного теста стекали с плиты. Тесто покрывало кухонную стойку и липло к полу.

Потом я разглядела как следует бабушку. Она и сама была сплошной катастрофой.

Лицо у нее было в полосочку — сине-белую полосочку. Мука и черника заполняли глубокие морщины на ее щеках. Мукою были усыпаны нос и подбородок.

— Хорошо спалось? — Она улыбнулась, и от ее голубых глаз разбежались в разные стороны морщинки. Тыльной стороной ладони она отбросила с глаз прядку седых волос. Теперь комочек черничного теста угнездился и в ее тонких седых волосах.

— Мне так прекрасно! — прокричал дедушка, заглушая пронзительный вопль, донесшийся с болот. — Всегда замечательно сплю! Тут так тихо и спокойно!

Я не сдержала улыбки. Повезло деду, пожалуй, что он плохо слышит, подумала я.

Дедушка направился к двери, а мы с Кларком худо-бедно привели себя в порядок. После чего заняли места за столом.

Посреди стола стояла еще одна тарелка. Она была даже больше той, что бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась груда черничных блинов.

— Бабка, видать, считает, что мы лопаем, как свиньи, — прошептал мне Кларк, перегнувшись через стол. — Здесь на полсотни человек хватит.

— Знаю, — прохныкала я. — И нам придется все их съесть. А то она обидится.

— Правда? — судорожно сглотнул Кларк.

Вот что мне действительно нравится в моем сводном братце. Он верит во все, что я ему ни скажу.

— Берите-берите, — прощебетала бабушка, подавая на стол еще две огромные тарелки блинов. — Не стесняйтесь.

«Зачем бабушка напекла столько блинов? — недоумевала я. — Нам в жизни столько не съесть. Никак».

Я положила несколько штук себе на тарелку. Бабушка вывалила с десяток в тарелку Кларка. Он позеленел лицом.

Бабушка села с нами за стол. Но ее тарелка оставалась пустой. Она не взяла ни одного блинчика.

«Столько блинов, а она ни одной штучки не взяла. Ничего не понимаю, — думала я. — Совсем ничего».

— Что это ты читаешь, дорогой? — Бабушка показала на свернутый в трубочку комикс Кларка, торчащий из заднего кармана его джинсов.