— Таблетки какие-нибудь пьет?

— Нет.

Фурлан не мог понять, врет ли мальчишка.

"Это не твоя проблема", — сказал он себе, как всегда в таких случаях.

Врач обратился к Ристори, кивнув на мальчика:

— Выведи его, пожалуйста.

Для начала он расстегнул куртку. Потом приподнял мужчине веки и высветил фонариком зрачки. Один расширен, другой сужен.

Девять из десяти: классическое кровоизлияние в мозг.

Несчастному нацисту, можно сказать, повезло: в больнице "Сакро Куоре"  в Сан-Рокко не далее как год назад открылось отделение интенсивной терапии, так что у него даже был шанс спастись.

— Сажаем на трубу, кантуем и отгружаем, — распорядился врач.

Сперти живо засунула в горло мужчине трубку, а сам Фурлан тем временем проткнул вену в предплечье.

Потом они переложили его на носилки.

И увезли с собой.

Впоследствии Кристиано Дзена вспоминал момент, когда отца уносили на носилках, как переломный во всей его жизни.

Не тогда, когда он крутил педали под дождем, уверенный, что выезда на Сан-Рокко больше не встретится, не тогда, когда он обнаружил в грязи мертвое тело отца, не тогда, когда он увидел труп Фабианы Понтичелли.

Мир переменился и его существование стало важным, достойным, чтобы о нем говорить, в ту самую минуту, когда он увидел, как бритая голова отца скрывается в карете скорой помощи.

ПОСЛЕ

Тебя записали в большую игру.

Понедельник

В первые утренние часы гроза, всю ночь бушевавшая над равниной, сместилась к морю, в последнем приступе ярости потопила пару рыболовецких судов, после чего, окончательно выдохшись, затихла где-то на Балканах.

В восьмичасовом выпуске новостей о грозе и подъеме воды в Форджезе едва обмолвились, поскольку этой же ночью на окраине Турина был похищен известный телеведущий.

Тусклое солнце осветило серую влажную землю, и жители равнины, как крабы после отлива, повысовывались из своих нор и принялись подсчитывать убытки.

Поваленные деревья и рекламные щиты. Несколько оставшихся без крыш старых лачуг. Оползни. Затопленные дороги.

Завсегдатаи кафе "Rouge et Noir" сгрудились у мраморной стойки бара, устремив взгляды на стеклянный шкафчик, в котором держались знаменитые фаготтини  с начинкой из белого шоколада. Фаготтини были на месте. А раз есть фаготтини, значит, жизнь продолжается. Первую страницу местной газеты занимала снятая с вертолета фотография залитых водой полей. Форджезе прорвала дамбу за несколько километров до Мурелле и вышла из берегов, залив окрестные склады и лачуги. В одном винодельческом хозяйстве чуть не утонули батраки-албанцы, ночевавшие в погребе. Молодой человек спас на лодке целую семью.

К счастью, обошлось без жертв, за исключением некоего Данило Апреа сорока пяти лет, который, в состоянии опьянения либо из-за внезапного недомогания потерял управление автомобилем и на полной скорости врезался в стену на виа Энрико Ферми в Варрано, скончавшись на месте.

Профессор Бролли сидел ссутулившись за столиком бара больницы "Сакро Куоре" и молча пил свой капучино, взирая на бледное солнце, таявшее посреди серого неба, словно кусок сливочного масла.

Бролли был наделен коротким туловищем, непропорционально длинными шеей и конечностями, с которыми, казалось, он толком не знал, что делать.

Благодаря странному телосложению он заслужил множество разнообразных прозвищ: фламинго, хлебная палочка, тяни-толкай, стервятник (безусловно, самое меткое из-за торчащих у него на голове редких волосин и потому, что он часто оперировал полутрупы). Но единственное прозвище, которое он любил, было Карла. По имени великой Карлы Фраччи . Так его называли за почти балетную грацию и точность, с которыми он манипулировал скальпелем.