Перед ним уходила вперед ровная, как линейка, полоса асфальта, растворявшаяся вдали в свинцовом месиве. Справа — залитые дождем поля, слева — вереница промышленных корпусов. Проходя перед мебельной фабрикой Кастардинов с ее красными полотнищами, возвещавшими о невероятных скидках, он замедлил шаг. Ворота были закрыты, пес так и лежал там, на земле, обмотанный цепью. Темная лужица вокруг головы. Пасть разинута. Глаза закатились. На морде, у пасти, — пена. Окоченелый, как мороженый окорок. Одна лапа выдалась вперед, прямая и твердая, как палка.

Кристиано затянулся, разглядывая труп.

Жалости он не чувствовал.

Сдох, как последний ублюдок. И все ради чего? Охраняя подонков, которые днем и ночью держали его на цепи и колотили палкой, чтобы еще больше обозлить.

Кристиано бросил на землю окурок и снова тронулся по обочине, обгоняемый машинами и грузовиками, колеса которых поднимали фонтаны грязной воды.

Ему вспомнилась малышка Пеппина, дворняжка с длинным-предлинным тельцем на коротких, как консервные банки, лапках.

Пеппину принесла из собачьего приемника его мать перед тем, как уйти из дома. Сколько раз Кристиано повторял себе, что можно бросить ребенка, мужа, но только не собаку. Чтобы такое выкинуть, надо быть полным дерьмом.

Рино не хотел оставлять Пеппину, говорил, что она безмозглая тварь, и, когда был не в духе, грозился ее прикончить. Кристиано знал, что на самом деле никого он не прикончит, потому что собака напоминает ему о маме: то-то он ее отдавать никому не спешил.

А Кристиано Пеппина нравилась. Она всегда дико радовалась, когда он брал ее на руки, ласково хватала за мочки ушей. Смыслом ее жизни были теннисные мячи. Она просыпалась с мыслью о мячах и уходила спать, думая о них.

Кинешь ей мяч — сразу его принесет, а когда у Кристиано больше нету сил играть — встанет рядом, с мячом между своих лилипутских лап, и тыкается в него мордой, пока он снова не бросит мяч.

Однажды — наверное, было уже лето, потому что стояла сильная жара, — Кристиано возвращался из школы, и школьный автобус (пока он учился в начальных классах, тот подъезжал к самому дому) высадил его прямо напротив, с противоположной стороны шоссе.

Он приготовил Пеппине сюрприз, дошел до спортивного клуба, и там, за ограждениями теннисных кортов, в заросшей сорняками и крапивой сточной канаве, набрал для нее мячей. Он уже собирался перейти дорогу, когда из-за дома на всех скоростях выскочила Пеппина. Смешно было смотреть, как она бегает, мохнатая сосиска да и только. Черт знает, как она почуяла, что Кристиано вернулся? Деревянную калитку обычно закрывали, но в тот день она была только притворена.

Кристиано понял, что эта дурочка намерена броситься ему навстречу через дорогу.

Он глянул направо, потом налево — грузовики неслись один за другим. За долю секунды он осознал, что, если крикнет "Стой!", собака решит, что он ее зовет, и кинется под колеса.

Он не знал, что делать. Хотел перебежать шоссе и остановить ее, но поток машин был слишком плотный.

Пеппина просунула морду между забором и калиткой, пытаясь открыть ее.

Он должен был ее остановить. Но как?

Ну да, надо бросить ей мяч! Далеко. В сторону двора. Но не слишком высоко, а то собака ничего не увидит, и пиши пропало.

Он достал из кармана штанов теннисный мяч, показал ей, прицелился и метнул и, уже запустив его, осознал, что бросил не туда, слишком низко. Он лихорадочно сжал в кулаке воздух, словно желая вернуть мяч, но тот уже летел вперед и через секунду влепился в морду ехавшей навстречу фуры. Желтый шарик отскочил вверх и опустился на середину дороги, а оттуда запрыгал куда попало. Пеппина, которой тем временем удалось выбраться за ограду, увидела прямо по курсу мяч и рванула за ним. Чудом она не попала под первый грузовик, но идущий следом автоприцеп проехался по ней тремя тяжелыми колесами.

За считанные секунды от Пеппины осталось только размазанное по асфальту пятнышко мяса и шерсти.