В желудке у Рино скопилась дюжина банок пива, пол-литра граппы и заспиртованная груша.

Блевать Рино не любил. Но если опорожнить желудок, наверняка полегчает.

Между тем пес не унимался.

"Какого черта там делает Кристиано? А вдруг он не станет стрелять?"

Одна половина мозгов отвечала "нет", у его сына хватит духу уложить собаку. Другая половина не была в этом уверена. Кристиано еще совсем малявка, делает все, потому что боится отца. А когда делаешь что-то со страха, а не со злобы, нажать на курок не хватает духу.

Фонтан желтой кислой жижи без предупреждения плеснул изо рта. Рино успел наклониться к унитазу, но часть блевотины растеклась по полу.

Враз обессилев, он опустился на биде, посреди вони.

Вокруг все завертелось, как в стиральной машине, и тут Рино вспомнилось его детство. Тогда здесь и в помине не было ни мебельной фабрики Кастардинов, ни прочих корпусов. Шоссе в ту пору было узкое, с рядами тополей и зарослями травы по бокам, чуть пошире какой-нибудь проселочной дороги. Вокруг были одни поля.

Недалеко от места, где сейчас стоит их дом, располагался трактир "Радуга" — сельская харчевня, где подавали поленту  с козленком и речную рыбу. А ровно на месте мебельной фабрики Кастардинов был старинный дом — смахивавшая на казарму скучная коробка с черепичной крышей, большим гаражом и полным гусей и кур гумном. В нем жил Роберто Коломбо со своей семьей.

На большое дерево у дороги Роберто прибил вывеску:

АВТОМАСТЕРСКАЯ

ремонт грузовиков, тракторов, отечественных и иностранных автомобилей

На том же дереве висели качели, и Рино приходил сюда играть с дочкой Коломбо.

От их дома, стоявшего у реки, досюда полчаса ходьбы. В то время отмахать полчаса пешком было парой пустяков.

"Как ее звали? Альберта? Антония?"

Ему говорили, что она вышла замуж и живет в Милане.

Однажды, когда она качалась на качелях, а он старался разглядеть ее трусики, появился ее отец.

Сидя верхом на биде, Рино не смог удержаться от улыбки.

За всю свою жизнь он ни разу не видел Роберто Коломбо иначе как в синем рабочем комбинезоне, с красным платком на шее и в жутких мокасинах из плетеной кожи. Сам он был коренастый и низкорослый, а стекла в очках были такие толстые, что глаза казались двумя маленькими точками.

— Сколько тебе лет, пацан?

— Одиннадцать.

— Одиннадцать, а ты все играешься, как сопляк? У тебя отец умер, а ты только и способен, что стоять и пялиться на трусы моей дочери! — Как ему удалось его засечь, было полной загадкой, учитывая, что у Коломбо оба глаза почти не видели.

Коломбо смерил Кристиано оценивающим взглядом, будто лошадь на ярмарке.

— Тощий ты, как дворняга, но сложен неплохо. Поработаешь чуток — нарастишь мускулы.

В общем, он взял Рино к себе в мастерскую. Работа была простая — наводить лоск на машины, чтобы они сияли, как в день, когда сошли с конвейера. Внутри и снаружи.

— Разбогатеть не разбогатеешь, но на пару приличных ботинок будет хватать. Поможешь своей мамане, небось еле сводит концы с концами.

Так Рино стал каждый день после школы ходить в мастерскую и, вооруженный насосом и губкой, заработал первые в своей жизни деньги.

Часов в пять Антония приносила ему бутерброд и пирожок с изюмом.

Рино попробовал встать, но безуспешно. Хотел открыть окно, чтобы проветрить в туалете.

Череда фантазий окутала его, как теплое одеяло. Он и Антония вместе. Свадьба. Дети. Мастерская. Как они там работают вместе с Кристиано.

Славные времена! Все было так просто. Работу найти легко. Безо всяких там долбаных законов о труде и профсоюзного мудежа. Если руки росли откуда надо и было желание, ты работал, а нет — вон, вали, откуда пришел. Без лишнего трепа.

Работаешь хорошо — уважают.

Потом однажды Рино приходит, а Коломбо сворачивает лавочку.