– Брат, тебе сколько лет?

– Семь.

– Большой уже, первый класс скоро закончишь.

– Я не вру, Дэн, правда. Он залезает с улицы в окно, садится в кресло и рассказывает страшные истории.

– По русски?

– Да.

– Тогда врешь. В окно с улицы к тебе мог залезть только кто нибудь из сумасшедших рабочих со стройки. А они по русски не говорят.

– Ну правда!

– Закрой окно.

– Так закрыл!

Это было уже слишком. Я стараюсь терпимо относиться к Сашкиным страхам. Потому что, когда не стараюсь, отец напоминает мне те светлые времена, когда я сам был мелкий и перед сном тыкал шваброй под кровать, чтобы выгнать всех чудищ (а, сознаюсь, крайне неприятно, когда тебе напоминают такие вещи). Но всю неделю еженощно вставать и разгонять Сашкиных чудищ, мягко говоря, утомительно.

– Уломал, брат. Найди в шкафу мой спальник и пенку, заночую сегодня у тебя.

Радостный Сашка полез в шкаф. Я глянул на часы: «заночую» – сильно сказано. Скоро пять утра, через два часа вставать в школу. Какой длинный нынче май! Скорее бы уж экзамены да каникулы!

Глава II

Яркий цвет

Утром Сашка сказал мне «спасибо», и я ему буркнул:

– Расти уже быстрее.

Ко мне чудище не пришло. Кто бы сомневался! Зато на жестком полу я так намял себе спину, что все утро ходил, как модель по подиуму: прямо и задрав подбородок, чтобы проглоченная линейка не проткнула нёбо.

Мать за завтраком долго смотрела на меня, потом потянулась через стол и взъерошила мне волосы:

– Светлеешь, в меня.

– Да? – Я глянул в зеркальную дверцу серванта. В самом деле: я стал блондином, почти как Сашка. – Не замечал.

– Сама только заметила. Вы оба – мои мальчики.

Отец пробормотал что то вроде: «Не только твои». Сашка быстро бросил: «Не хочу есть» – и ускакал. Я уже через пять минут забыл, что у меня такое с волосами: ну светлею и светлею, подумаешь! Но в школе мне напомнили.

Еще в гардеробе меня поймал Леха одноклассник, оглядел мою шевелюру и завопил во всю ивановскую:

– Дэн покрасил волосы! Денис, тебя не устраивает твой натуральный цвет? Хочешь поговорить об этом?

Я хотел вмазать ему, но Леха успел убежать. Придурок, что с него возьмешь…

Но когда я вошел в класс, все уже хихикали и косились на меня. Леха, сорока в джинсах, постарался.

– Дэн, какой яркий цвет! – восхитилась Гулимова. – Что за краской ты пользуешься?

– Скипидаром живичным. Заливаешь в штаны и бежишь со всех ног в надежде, что по дороге попадется парикмахерская, где тебя поймают и покрасят, чтобы гаишники за версту видели.

Гулимова сделала квадратные глаза в попытке переварить, что я такое сказал. Дура!

Звонок меня спас. Но ненадолго, как и ожидалось, а только на сорок минут. Потом пришлось отбиваться, как пару лет назад, когда мы только переехали и я был новеньким в этой школе. За сегодняшний несчастный школьный день я раздал, наверное, десяток подзатыльников, устроил, наверное, пятнадцать драк, а уж сколько раз мне пришлось отбрехиваться словами…

В общем, домой я завалился веселый, жизнерадостный и взбодренный драками.

Родители еще не пришли, зато братец давно вернулся из школы и, кажется, даже успел сделать уроки. Во всяком случае, он бесцельно слонялся по дому, а не канючил над столом с учебниками.