Широков понял, что секретарь обкома говорит о вчерашнем разговоре с кораблем.

Увидев Куприянова, Козловский быстро направился к нему.

– Профессор, – сказал он, здороваясь, – я очень сердит на вас. Почему вы мне не позвонили, получив такую важную телеграмму?

– Какую важную телеграмму? – удивился Куприянов.

– О приезде в лагерь иностранцев.

– Такой телеграммы я не получал.

– Тогда другое дело. Считайте себя оправданным. А я уже получил.

Козловский вынул из кармана и протянул Куприянову телеграфный бланк. В этот момент появился дежурный радист и подал профессору только что полученную радиограмму.

– Вот она, – сказал Козловский.

Так и оказалось. Радиограмма извещала о скором приезде трех западных ученых и пяти журналистов, из числа тех, кому правительство СССР разрешило посетить лагерь. Иностранцы должны были приехать двенадцатого числа, и начальнику экспедиции предписывалось встретить их, устроить и обеспечить всем необходимым.

Озабоченный этим известием, Куприянов молча посмотрел на Козловского.

– Встретить, устроить и обеспечить нетрудно, – сказал секретарь обкома. – Поставим еще две палатки – и все! Труднее будет другое…

Он взял листок из рук Куприянова и внимательно прочитал его.

– В полученной мною телеграмме нет фамилий, – сказал он, – а здесь есть. Директор Кэмбриджской обсерватории Чарльз О'Келли; действительный член французской академии наук, профессор биологии Линьелль; профессор Стокгольмского университета Густав Маттисен…

– Тоже биолог, – вставил Куприянов.

– И пять корреспондентов: агенства «Франс‑пресс» – Лемарж, агенства Рейтер – Дюпон, агенства «Юнайтед пресс» – Браунэлл, агенства «АДН» – Гельбах и агенства «Синьхуа» – Ю Син‑чжоу. Это все первые ласточки. Будут и другие. Ю Син‑чжоу, конечно, не в счет, – добавил Козловский. – А с остальными придется держать ухо востро.

– Вы чего‑нибудь опасаетесь, Николай Николаевич?

– А вы нет? – Козловский поднял глаза на профессора. Их выражение было жестко и холодно. – Почему эту телеграмму сочли нужным прислать не только вам, но и мне, и мне даже раньше, чем вам?

– Эти люди, вероятно, проверены.

– Кем и как проверены?

– Зачем же им тогда разрешили приехать?

Козловский досадливо пожал плечами.

– Вы что‑нибудь слышали о «железном занавесе», профессор? – ответил он. – Неужели вы не понимаете, что нельзя закрывать двери? Предоставьте гостей мне, и я о них позабочусь со всех точек зрения.

Он захватил с собой радиограмму и ушел. Куприянов видел, как он окликнул Черепанова и долго о чем‑то говорил с ним.

Встретившись со Штерном, Куприянов рассказал ему все. Старый астроном отнесся очень серьезно к его сообщению.

– Николай Николаевич, конечно, прав. Мы часто забываем, что живем в капиталистическом окружении.

– Неужели можно дойти до такой низости, чтобы покуситься на звездолет и его экипаж? – печально сказал Куприянов.

– Вы помните, почему именно вас назначили начальником экспедиции? – вместо ответа спросил Штерн. – Вот то‑то и оно! Мы думаем о здоровье наших гостей, а кое‑кто, может быть, думает прямо о противоположном.

Куприянов сел к столу и подпер голову рукой.

– Дикая мысль! – сказал он.