Они вышли к стоянке перед самым закатом, и сумерки последовали за ними в лагерь, придавая всему более мягкий и чуть нереальный вид. Круг фургонов казался больше, чем мог быть, и больше детей, чем эти фургоны могли вместить, мельтешили вокруг ног, выкрикивая вопросы на языке шои и на общем языке этого края. Запахи стряпни от общинного костра напомнили Аарону и Чандре, как давно они не ели настоящую еду, и обоим пришлось глотать слюнки. Дарвиш уловил запах кое-чего другого и сжал кулаки.

— Вы явились вовремя! — Крепкая пожилая женщина спустилась из центрального фургона и властно махнула рукой Идану. — Идите. Бабушка хочет вас видеть.

Помолчав, она добавила:

— Их тоже.

— Трус, — пробормотал Идан вслед улизнувшему Фиону, и вчетвером они пошли к фургону. Кроме детей, никто не обращал на них внимания.

Чтобы протиснуться в дверь, Дарвишу пришлось не только пригнуться, но и повернуться боком, однако внутри оказалось намного просторнее, чем он ожидал, хотя воздух был спертый, как будто фургон давно не проветривался. В углу горела лампа; притягивая взгляд к древней женщине, закусанной в гору шалей и одеял. Остатки ее волос были стянуты в тугой серо-стальной пучок. Вместе с приплюснутым носом они подчеркивали сходство ее лица с черепом. Глаза, глубоко утопленные в кости, были едва приоткрыты. Кожа, сухая, иссеченная множеством тонких морщин, напоминала кожу ящерицы. Принц никогда еще не видел никого, старее этой женщины. Краем глаза он посмотрел на Чандру и Аарона.

Девушка выглядела заинтригованной. Лицо вора стало абсолютно пустым.

Голос старухи, как бы противореча ее тщедушному виду, был удивительно сильным.

— Ты нашел мое вязанье?

Идан положил шерсть ей на колени.

— Да, бабушка, вот оно.

Старуха вздохнула, и было удивительно, как это истощенное тело могло вместить столько воздуха.

— Я вижу, где оно, Идан, ты кокта. Убирайся отсюда.

— Хорошо, бабушка. — Он чуть ли не бегом направился к двери.

— Теперь ты. — Старуха наставила скрюченный палец на Аарона и помолчала, дыша с присвистом. — Успокойся. Я не собираюсь при тебе умирать.

Аарон вздрогнул, но его напряжение не спало. Шои — не эта семья, а их северные родичи — каждый год приезжали на великую ярмарку, которая означала месячное перемирие между воюющими кланами. Аарон знал, многие из их якобы магических заявлений основаны на простом наблюдении и глубоком понимании человеческой природы. Но это ему не помогло.

Старуха перевела свой все еще пронзительный взгляд с одного на другого и прищелкнула языком.

— Итак, — изрекла она, покачавшись в раздумье, — Камень Ишии украден, и вас послали вернуть его. Вам не кажется, что армия была бы практичнее, ваше королевское высочество?

— Племя чародеев, — тихо сказал Дарвиш. Он не мог решить, встреча с шои — это лучшее или худшее из того, что могло случиться.

Аарон сузил глаза.

— Здравый смысл, — резко поправил он. — Они почувствовали, что сила движется из Ишии в Тиволик. Единственная реликвия такой силы в Ишии — это Камень. В отсутствие каких бы то ни было слухов о войне вдруг воин, чародейка и вор оказываются на пути в Тиволик из Ишии. Они знают, что у короля Ишии есть голубоглазый сын. А здесь перед ними голубоглазый воин.

— Но моя иллюзия! — перебила Аарона Чандра. — Его глаза выглядят карими.

— Иллюзия редко обманывает шои.

Самодовольство на лице старухи сменилось откровенным раздражением. Она бросила в Аарона вопрос на языке, который, казалось, состоит из одних согласных.

— Нет, — ответил он.