Банкир кивнул, недовольно запыхтел и начал пробираться к столу, за которым сидел Гов и его друг. Когда последний удалился вслед за Гонто, граф без колебаний подошел к бывшему камердинеру.

— Здравствуйте, Рене.

Бедняга оторвал глаза от тарелки и чуть не поперхнулся рыбьей костью.

— Дьявол! — Тоненько запищал он и хотел вскочить, но темные глаза графа приковали его к месту. — Дья-явол. — повторил он еще тише.

Как и раньше, на трепыхание трактирного пророка никто не обратил внимания.

— Ты знал, что я найду тебя. — с мягкой укоризной сказал Сен-Жермен. — Зачем же ты сбежал?

— Я боялся, — выдавил из себя несчастный камердинер. — Я больше не мог жить в страхе. За вами повсюду ходит ужас!

— А разве теперь ты не боишься? — Спросил граф.

— Еще больше, — признался Гов. — С той самой минуты, как сбежал, я не могу ни спать, ни есть от страха.

— В многом знании много печали, — усмехнулся граф. — Твой бедный разум, Рене, не выдержал самых элементарных вещей. Разве я не предупреждал тебя, чтоб ты никогда не заглядывал в мои тетради? Не пытался понять вычислений? — Сен-Жермен укоризненно покачал головой. — Ты знаешь, какая сила у произнесенного слова? Многого можно было избежать. Но ты обрек этих людей. — граф обвел глазами зал. — Кто тебя тянул за язык?

Бывший камердинер часто-часто затряс головой.

— Ты очень устал? — Спросил граф, глядя в осунувшееся прозрачное лицо Рене.

— Да, — тот уронил голову на руки. — Очень.

— Попроси меня об этом сам. — тихо приказал Сен-Жермен. — Иначе я не смогу помочь.

— Пожалуйста, хозяин, — голос Гова звучал жалобно и тихо.

Граф поднял руку и указательным пальцем коснулся середины лба несчастного. Голова Рене опустилась на стол. Казалось, он уснул, хватив лишку. И снова никто не обратил на это внимания.

Граф встал и без особой спешки покинул трактир. В дверях он столкнулся с сияющим Жаком, который подбрасывал на ладони три золотых монеты.

Метр Гонто ждал спутника на улице.

— Все в порядке?

— Да, дорогой друг. Вы мне очень помогли. Больше этот безумец нас не обеспокоит.

— Слава Богу. Я так и скажу маркизе.

— Передайте ей от меня привет и искреннюю благодарность, — поклонился граф. — Да, вот еще что. Нет ли у вас знакомых вреди ювелиров в Петербурге? Не могли бы вы рекомендовать меня им, как специалиста по исправлению камней?

— Маркиза приказала мне оказывать вам любую помощь, — отозвался банкир. — А ее слово для меня закон.

— В благодарность за вашу услугу я берусь нарастить и исправить для вас те драгоценные камни, которые как-нибудь пострадали: были оцарапаны или обломились.

— Очень любезно с вашей стороны, — с сомнением протянул банкир. Он побаивался подвергать свои камни опасности в руках странного алхимика, о котором не весть что болтают.

Сен-Жермен усмехнулся, граф ясно увидел сейчас, как через неделю этот солидный недоверчивый делец совсем обезумеет от восторга и будет умалять его взять для исправления еще, еще камней…

* * *

Менее двух недель понадобилось для того, чтоб облачно в глубине Голубого алмаза растаяло, перекочевав в Дерианур, и затеплило в его сердцевине новую душу. Вместе с ним из талисмана Генриха IV уходили слава, могущество, удача христианнейшего королевства, которыми оно владело полтора века со смены династий.