Но стоило прозвучать дверному звонку, как обе вскрикнули.

— Оставайтесь на месте. Это всего-навсего Клаф! — крикнул Нельсон.

Однако это оказался не Клаф, а Катбад. Он был одет в то, что Нельсон называл «полудруидским нарядом»: поверх джинсов и майки накинут изорванный красный плащ. Однако в его жесте, когда он схватил старшего инспектора за руку, не было актерства, а взгляд оставался серьезным.

— Нельсон, мне кажется, с Рут что-то случилось.

Джуди бежала под дождем по улицам Саутпорта, снова и снова нажимая на телефоне кнопку повторного набора номера. Почему, черт возьми, Нельсон не отвечает? Когда она проносилась мимо пенсионеров и мрачных туристов, на нее оборачивались. Наверное, в последние пятьдесят лет в этом городе никто не перемещался с такой скоростью. В аббатство она прибежала, запыхавшись, с растрепанными волосами, но не отпускала пальца от кнопки повторного набора.

— Могу я… повидаться… с сестрой Иммакулатой?

— Простите, это исключено. — Монахиня в дверях окинула ее осуждающим взглядом. — Ей стало хуже. У нее сейчас врач.

— Я подожду.

— Сегодня она не сможет ни с кем встретиться.

Сначала Нельсон не вполне осознал, о чем говорит ему Катбад. Но вот колесики завертелись в мозгу, и его прошиб холодный пот. Рут, его дочь… «Я убью твою дочь». Не мог ли тот, кто ему грозил, знать, что Рут вынашивает его ребенка? Нельсон побледнел, и Катбад испуганно спросил:

— С вами все в порядке?

— Что с Рут?

— Мы договорились встретиться на раскопках в Суоффхеме. Но когда я туда приехал, ее там не было. Зато в одной из траншей я нашел вот это. — Он протянул мобильный телефон Рут.

— Заходите!

Дочери покосились на человека в плаще, прошедшего через гостиную. Они были увлечены какой-то ерундой, в которой действовали американские школьницы, вампиры и звучал оглушающий рок. Нельсон и Катбад разговаривали в кухне среди сияющих столов Мишель, под доской, увешанной приколотыми приглашениями, списками покупок и листами со школьным расписанием. Невозможно было представить, чтобы зло проникло сюда, в солнечный семейный дом. Но мужчины понимали, что это правда — ощущали над собой его тень.

— Я заехал к ней, — продолжил Катбад, — но в ее доме никого не оказалось.

— А в университете?

— Ее кабинет закрыт.

Нельсон взял телефон Рут. Последний раз она набирала его номер. Он посмотрел на экран своего аппарата: шесть пропущенных звонков от Джуди, а до этого — один от Рут Гэллоуэй. Телефон внезапно зазвонил, и он вздрогнул. Вызывала Джуди Джонсон.

— Джонсон, в чем дело?

— Родерик Спенс, сэр. Я думаю, отец — он.

— Что?

— Я о сестре Иммакулате. Сначала я считала, что ее ребенок от Кристофера Спенса, но теперь думаю, что отцом являлся сэр Родерик. Ему было около четырнадцати или пятнадцати лет, когда сестра Иммакулата, то есть Орла, зачала. А ей — двадцать.

— У нее была связь с четырнадцатилетним мальчишкой?

— Я так считаю. Сестра Иммакулата сообщила, что он называл ее «своей Иокастой». А Иокаста — мать Эдипа.

— Очень уж ты образованная.

— Посмотрела в Интернете.

— С сестрой Иммакулатой встречалась?

— Мне сказали, она очень плохо себя чувствует.

Нельсон вспомнил, какую характеристику дала сэру Родерику доктор Пател: «У него необыкновенно острый ум».