|
Это было странное сооружение, натужный плод современных архи-тектурных веяний с традиционно восточными элементами, например резьбой по ганчу. Венчали это ханское великолепие три и вправду голубых купола, глянцевито блестевших под солнцем. Мы тянули пиво из кружек, сверху поглядывая на мелкий прямоугольный водоем, вымо-щенный голубой керамической плиткой – будто в воду опрокинули ведро синьки. По углам во-доема вяло плевались четыре фонтанчика. Мой знакомый поэт писал сценарии мультфильмов по узбекским народным сказкам. Сказ-ками, как известно, Восток исстари кишит, тут только успевай молотить. Он и молотил: даже будучи сильно пьющим человеком, мой знакомый так и не ухитрился ни разу пропиться до штанов. Окружающим это представлялось хоть и небольшим, хоть и бытовым, но все-таки чудом. Однако факт оставался фактом: человек пил на свои. То есть, в известном смысле, жил в соответствующем своему занятию сказочном пространстве… – К тому же она – фигура номенклатурная, единственная женщина-режиссер-узбечка. Правда, она татарка… Ты, может, видела ее ленту – «Можжевельник цветет в горах»? – А он разве цветет? – неуверенно спросила я. – А тебя это гребет? – уверенно спросил он. – Так вот, там часа полтора героиня мудохает-ся по горам с каким-то пасечником. Пчелки, птички, собачка вислоухая, цветочки раскрываются на замедленной съемке и прочий слюнявый бред… И камера наезжает, наезжает… Глаза героини крупным планом, выкатывается невинная подростковая слеза… Что ты думаешь – поощрительный приз на Всесоюзном фестивале! Я ж тебе говорю: на сирот-дебилов только последняя сука не подаст… Он заказал себе еще пива, и я, опасаясь, что минут через двадцать он станет совсем непри-годен к разговору на практические темы, поспешила спросить о главном: – А сколько платят за сценарий? – Зависит от категории фильма. Штук шесть… – Ско-олько? – Да-да, – кивнул он с выражением скромного удовольствия, – «из всех искусств для нас важнейшим…» Кстати, тебе известен контекст этой знаменитой ленинской директивы? «Поскольку мы народ по преимуществу неграмотный, из всех искусств…» и далее по тексту… Так что дерзай. Заработаешь, купишь квартиру, выберешься из своей собачьей конуры, пригласишь меня на новоселье, и – чем черт не шутит, – может, я и трахну тебя от щедрот ду-шевных. По этой фразе я поняла, что мой знакомый поэт изрядно уже набрался: обычно с женщина-ми он держался корректно и даже скованно. Но что касается квартирного вопроса, тут он попал в самую болезненную точку. Всю жизнь я жила в стесненных жилищных обстоятельствах. В детстве спала на раскладушке в мас-терской отца, среди расставленных повсюду холстов. Один из кошмаров моего детства: по ночам на меня частенько падал заказанный отцу оче-редным совхозом портрет Карла Маркса, неосторожно задетый во сне моей рукой или ногой. Консультацию по вопросам кинематографии можно было считать исчерпанной. Но в тот момент, когда я решила проститься, мой знакомый поэт-сценарист сказал: – Да, вот еще: будь готова к тому, что Анжелка грабанет половину гонорара. – В каком смысле? – удивилась я. – В соавторы воткнется. Тут я удивилась еще больше. И не то чтобы мне в то время совсем было мало лет, но специальность преподавателя музыки, полученная после окончания консерва-тории, в те годы еще оберегала мое литературное целомудрие. – Глупости! – сказала я решительно. – Повесть написана и опубликована, сценарий я сба-цаю в соответствии… – Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… – забормотал мой знакомый, – и от тебя, лиса… Он поднял на меня глаза, по цвету они удивительно сочетались с пивом в кружке. |
