|
"Нельзя тебе жить без друга, - спокойно сказала Левандовская, попивая кофе. - Ты - бойкое дитя, ты - попрыгунья, ты без друга пропадешь. Он скромный человек, провинциальный житель, и ему нужна тоже скромная подруга в этом городе соблазнов и скверны". Магда держала на коленях собаку Левандовской - толстую желтую таксу с сединой на морде и с длинной бородавкой на щеке. Она взяла в кулак шелковое ухо собаки и, не поднимая глаз, ответила: "Ах, это успеется. Мне только пятнадцать. И зачем? Все это будет так - зря, я знаю этих господ". "Ты дура, - сказала Левандовская с раздражением, - я тебе рассказываю не о шалопае, а о добром, щедром человеке, который видел тебя на улице и с тех пор только тобой и бредит". "Какой-нибудь старичок", - заметила Магда и поцеловала собаку в лоб. "Дура, - повторила Левандовская. - Ему тридцать лет, он бритый, шикарный - шелковый галстук, золотой мундштук. У него только душа скромная". "Гулять, гулять", - сказала Магда собаке, - та сползла на пол и потом, в коридоре, затрусила, держа тело бочком, как это делают все старые таксы. Господин, о котором шла речь, не был ни провинциалом, ни скромным человеком, ни даже Мюллером (фамилия, под которой он представился). С Левандовской он познакомился через двух темпераментных коммивояжеров, с которыми играл в покер по дороге из Гамбурга в Берлин. О цене сначала не упоминалось: сегодня показала фотографию улыбающейся девочки, и Мюллер потребовал смотрин. В назначенный день Левандовская накупила пирожных, наварила много кофе, посоветовала надеть как раз то красное платьице, которое Магде теперь казалось таким потрепанным, таким детским, и около шести раздался жданный звонок. "Чем я рискую, - в последний раз подумала Магда. - Если он собой дурен, то я ей так и скажу, а если нет, то я еще успею решить". К сожалению, нельзя было так просто установить, дурен ли или хорош Мюллер. Странное, своеобразное лицо. Матово-черные волосы были небрежно причесаны на пробор сухой щеткой, на слегка впалые щеки как будто лег тонкий слой рисовой пудры. Блестящие рысьи глаза и треугольные ноздри ни минуты не оставались спокойными, между тем как нижняя часть лица с двумя мягкими складками по бокам рта была, напротив, весьма неподвижна, - изредка только он облизывал глянцевитые толстые губы. На нем были замечательная голубая рубашка, яркий, как тропическое небо, галстук и сине-вороной костюм с широченными панталонами. Он великолепно двигался, поводя крепкими квадратными плечами, - это был высокий и стройный мужчина. Магда ждала совсем не такого и несколько потерялась, когда, сидя со скрещенными руками на твердом стуле и сквозь зубы разговаривая с Левандовской о достопримечательностях Берлина, Мюллер принялся ее, Магду, потрошить взглядом; вдруг, перебив самого себя на полслове, он спросил ее резким, звенящим голосом, как ее зовут. |
