– Я хотел, чтобы во время моего отсутствия с тобой хорошо обращались. – объяснил я. Моя собеседница не ответила, и я спросил: – Мастер Шоумс что-нибудь говорил тебе?

– Нет. – Пациентка с недоумением посмотрела на меня. – О чем?

Я набрал воздуха в грудь и осторожно начал:

– Эллен, я не хочу ворошить прошлое.

На лице женщины появилось настороженное выражение, однако я продолжил:

– Но я побывал в Сассексе. Эти люди больше не угрожают тебе. – Я заранее решил ничего не говорить ей об обнаружении трупа ее отца. – Сама королева решила взять на себя оплату твоего пребывания здесь. Но если ты хочешь, то можешь уйти отсюда. Ты свободна, Эллен.

Феттиплейс пристально, со страхом посмотрела на меня:

– А что с ним случилось? С… Филипом?

Я промолчал, и она потребовала:

– Скажите мне!

– Он мертв, Эллен. Утонул вместе с кораблем «Мэри-Роз».

Моя приятельница совсем притихла, вглядываясь в пространство, а затем проговорила с тихой и холодной ненавистью, наконец вырвавшейся наружу:

– Он заслужил это.

Именно эти слова произнесла Эмма над трупом Абигайль, и Дэвид – говоря о том, что случилось с ним.

– Он обошелся с тобой ужасным образом, – согласился я.

Пациентка с предельной усталостью посмотрела на меня:

– A тот человек, что был с ним в тот день? Что стало с ним?

Я помедлил с ответом и сперва уточнил:

– А тебе известно, кто это был?

– Я помню только такого маленького тщедушного человечка. – Женщина поежилась, затрепетав всем телом, и я понял всю глубину чувств, терзавших ее изнутри все эти пропащие годы.

– Теперь он высокий государственный чиновник, – рассказал я. – Тебе лучше не знать его имени. Однако он больше не может сделать тебе ничего плохого.

– Потому что ты рассказал королеве о том, что они сделали со мной? – В голосе Эллен теперь слышался гнев.

– Иначе я не мог защитить тебя.

Мисс Феттиплейс смотрела в пространство, и руки ее дрожали над шитьем. Отложив свою работу, она повернулась лицом ко мне:

– Мне было спокойно здесь… спокойно, насколько это возможно. Тебе не следовало вмешиваться.

– Я избавил тебя от большой опасности.

Она с горечью рассмеялась:

– Чтобы сделать это, тебе следовало оказаться девятнадцать лет назад в Рольфсвуде. Ты говоришь так, будто бы имеет значение, что будет со мной. Но теперь мне это безразлично. На какое-то мгновение мне показалось, что у меня есть будущее, когда я подумала, что ты любишь меня. Теперь я вижу, что это невозможно. И как ты думаешь, кто именно растолковал мне это?

– Кто же?

– Гай, твой приятель. O, нет, он не говорил ничего прямо, он просто каким-то образом сумел донести это до меня. Он умен, – проговорила пациентка с горечью. – Однако ты позволял мне питать надежду целых два года. Тебе не хватило храбрости сказать мне правду. Ты – трус, Мэтью.

– Меня столько раз могли убить, пока я искал правду о тебе! – взорвался я.

– Я тебя не просила об этом! – крикнула Эллен в ответ и, пару раз глубоко вздохнув, произнесла тоном, полным глубокого презрения: – А тебе случалось кого-нибудь любить, хотелось бы мне знать? Ты способен на это?

– Нам не дано выбирать любимых. Я люблю… – начал было я, но вовремя осадил себя.

– Теперь мне это безразлично, – ответила моя собеседница, отворачиваясь.