|
Да, мы, охотники, по-рабски верны своему слову, долг — это долг. Я пообещал, что найду ему бигорна. Если англичанина прикончат, он не встретит бигорна, и тогда скажут, что Жозеф Перро не сдержал слова. Как только этот спесивец возьмет первого бигорна на мушку, я сразу скажу «до свидания». Пусть потом драгоценного сэра Лесли свежуют, режут на части, снимают с него скальп, поджаривают на медвежьем жиру, мне будет уже наплевать.
Перро разговаривал с собой, как все охотники, которые, проводя много времени в одиночестве, привыкли думать вслух. Он съел добрую порцию сушеного мяса, выпил водки, раскурил трубку и, отдавшись пищеварению, продолжал размышлять: — Нет никаких сомнений, что это проделали сбежавшие носильщики. Я мог бы поспорить на пари. Уже в тот вечер, как исчез первый, у них был какой-то странный вид. Вот ведь все-таки! Я относился к ним по-дружески, а ни один не сообщил, в чем дело. Впрочем, каждый отвечает за свои поступки сам. Очень хорошо, что они ничего не рассказали. Это меня беспокоило бы. Хотя я не люблю этих ковбоев, но чтобы так его проучить! Видно, Том и его хозяин сыграли с индейцами злую шутку. Ладно, хватит, поживем — увидим. В это время наш джентльмен завтракал, запивая изрядный кусок солонины неизменным кларетом. Вспоминая, как прислуживал ему раньше Джо и что произошло с Томом, сэр Джордж ел без аппетита, подавал еду Ли. «Ехать мне дилижансом или не ехать?» — в десятый раз спрашивал себя путешественник, не зная, чему отдать предпочтение — самолюбию, запрещавшему думать о бегстве, или осторожности, советовавшей не подвергать себя опасности. Он рассеянно вынимает лорнет и подносит к глазам, как любят все путешественники, — поразительно отчетливо видны ущелья, скалы, сосновая рощица, низвергающиеся потоки и затерянные в горах, далеко-далеко тропки, неразличимые невооруженным глазом. Но в поле зрения попадают какие-то темные пятна, выделяющиеся на освещенном склоне горы, в лучах солнца они кажутся фиолетовыми. Сэр Джордж явно увидел что-то неожиданное, поразительное — он не из тех, что восхищаются просто красотами природы. — Перро, подойдите ко мне, прошу вас, посмотрите. Канадец приближается, потягиваясь, сдвинув в угол рта трубку. — Если вы не видите, возьмите мой лорнет и направьте по прямой вон к той засохшей сосне, ветви которой… — Держите свои стекляшки при себе. Я в них не нуждаюсь. Животные, которых вы там видите, — это просто семейство бурых медведей. — Бурых медведей? Вы уверены? — Если вы мне не верите, пойдите туда да посмотрите. Я уже десять минут за ними наблюдаю, они роют землю, чтобы отыскать дикий лук, который любят не меньше меда. Их четверо, так? — Да, четверо. Надо же, как вам удалось рассмотреть их отсюда? Удивительно, ведь они на расстоянии, наверное, полумили. — Держу пари, что здесь полторы мили по прямой. Воздух так прозрачен, что позволяет хорошо видеть, скрадывает расстояние. — Я доверяю вам, — вежливо, даже галантно произнес наш джентльмен, что было совсем на него непохоже. — Бурые медведи! Отличная находка для охотника… — Тут, господин, я полностью с вами согласен, — оживленно заговорил Перро, который, как все охотники Северо-Запада, обожал охоту на гризли. Да, это зверь что надо, но убить его трудно. Если не попадешь сразу в глаз, не уложишь первым выстрелом, он мгновенно растерзает вас в клочья. — По дороге две с половиной мили. Для таких охотников, как мы, хватит часа… — Извините, господин, пройти придется не меньше пяти да еще по горам, не забывайте. Предположим, три с половиной часа, ну, четыре и столько же, чтобы вернуться. — Согласен, восемь вместо двух. |
