|
- Вам следует обратиться по адресу: улица Столпера, девять, квартира двенадцать. - Господи, где же это находится? - Не имею понятия, - отрезал Козлов и, не попрощавшись, отсоединился. Я кинулась на улицу. В "бардачке" моих "Жигулей" есть атлас Москвы. Вожу я машину не так давно и делаю это пока не слишком уверенно. По незнакомому маршруту предпочитаю не ездить, но, если уж жизнь заставляет, сначала прокладываю путь по карте. Улица Столпера, к огромной радости, оказалась совсем рядом, шла между Смольной и Зеленой, буквально в пяти минутах езды от нашего дома. Сев в "копейку", я, старательно соблюдая все правила, заняла место во втором ряду справа и покатила вперед. Так, сейчас доберусь до разворота, не забыть включить мигалку... Некоторые люди, например, Катя и Сережка, едут совершенно спокойно да еще болтают за рулем на разные темы, я же так не могу, все мое внимание приковано к дороге, и дистанцию с впереди идущей машиной я держу максимальную. На тех водителей, в основном мужчин, которые, обгоняя мои "Жигули", вертят пальцем у виска, я не обижаюсь. Просто представляю, как бы они выглядели за арфой, кстати, заднее стекло моей "копейки" украшено надписью "Извините, еду, как могу", и большинство водителей улыбается. Ну а идиот - он везде идиот, не только на дороге. Возле дома Нади нашлось лишь одно место для парковки, но туда нужно было заезжать задом. Я же пока не умею выполнять этот трюк, поэтому просто оставила автомобиль на соседней улице и быстрым шагом вернулась к светлой блочной башне, точь-в-точь такой, как та, где живем мы с Катюшей. У подъезда настороженно гудела толпа, и сразу было понятно, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Прямо на тротуаре белела "Скорая помощь". Вернее, автомобиль с глухими железными дверьми и красным крестом на крыше. "Труповозка" - такое малопоэтичное название носит в народе этот кабриолет. Рядом припарковались два "рафика" с надписью "Милиция" и серая "Волга". - Что случилось? - спросила я у женщины с болезненно-отечным лицом, сидевшей на лавочке чуть поодаль от входа. - Надька Колесникова из двенадцатой померла, - равнодушно ответила баба, - сейчас выносить будут. - Да ну, - всплеснула я руками, - не может быть! Надя! Из двенадцатой! Какой кошмар! Только утром мы разговаривали! - Знаете ее? - спросила тетка, ощупывая мое лицо какими-то больными глазами с воспаленными белками. - Вот жалость, - вздыхала я. - Подруга, что ли? - Нет, комнату она мне сдать обещала. - Надька? - Ну да, а чего странного? Хорошие деньги даю, целых пятьдесят долларов. - Интересно, - протянула баба, - у ней однокомнатная! Я прикусила язык. Да уж, не слишком удачный придумала я повод, но отступать было поздно. - Не знаю, она сказала, что сама живет у мужа... - Кто? - перебила меня бабища. - Кто живет у мужа? - Надежда. - Какая? - Колесникова, из двенадцатой квартиры, - терпеливо ответила я, - она сказала, что ее супруг работает шофером-дальнобойщиком. - Это ты все перепутала, - заявила тетка, - у Надьки Колесниковой никакого супружника не было и нет, одна жила, ну, ходили к ней всякие парни... Но это ж не мужья. Ты небось с Нинкой из тринадцатой говорила. Вот у ней и Лешка водилой служит, и комната есть свободная в коммуналке, там раньше бабка проживала, да померла. Вон Нинка стоит, видишь, у подъезда, в красном платье? Ну, та, которая ревет? С Надькой Колесниковой они дружили, ишь как убивается! Я послушно подошла к довольно полной блондинке и тронула ее за плечо. |
