|
- Простите, Нина. - Да, - шмурыгнула носом толстушка, - слушаю... - Нам надо поговорить... - Вы из милиции? Я секунду поколебалась, потом решительно сказала: - Да. Вы вроде дружили с покойной? В этот момент толпа, зашевелившись, вздохнула и подалась назад. Из подъезда вышли два мужика в коротких голубых халатах, они несли необычные оранжевые носилки, похожие на гигантскую мыльницу без крышки. Внутри лежал черный пластиковый мешок, наглухо застегнутый на "молнию". - Ох, горюшко, - всхлипнула Нина, - ой беда, ой подружка моя дорогая, что же ты наделала! Женщина принялась судорожно тереть глаза. Я осторожно спросила: - Может, сядем вон там, на пустую лавочку... - Не надо, - неожиданно спокойно ответила Нина, - лучше поднимемся ко мне, дома хоть нормально поговорим. ГЛАВА 5 Мы поехали наверх, устроились на кухне, заставленной и захламленной. Чего тут только не было! Отчего-то подключены были сразу две стиральные машины: "Вятка-автомат" и "Канди", на подоконнике теснились банки, пустые бутылки, чашки и электромясорубка. На обеденном столе без признаков клеенки или скатерти лежали куски хлеба, открытая пачка масла, пакетики с растворимым кофе "Пеле", записная книжка и расческа, из которой торчали клочки седых волос. Впрочем, уже через секунду в кухню вбежала грязная серенькая собачка, и я поняла, что это не волосы, а шерсть. - Давно вы знакомы с Колесниковой? - строго спросила я официальным тоном. Нина вздохнула: - Дай бог памяти, в дом этот въехала году в 1983-м, родители тут квартиру получили. Мне было четыре года... - А сейчас вам сколько? - весьма невежливо брякнула я. - Двадцать один, - спокойно пояснила Нина. Надо же! Самое меньшее я дала бы ей тридцатник. Эк ее разнесло в столь юном возрасте! И потом, что за дурацкая прическа, если не ошибаюсь, в парикмахерских, тех самых, где клиентов стригут по пятьдесят рублей, этот фасон называется незатейливо: "химия на крупные палочки", но, к сожалению, через неделю после процедуры волосы повисают, словно кусок прошлогоднего сена на заборе... Во всем мире давным-давно придумали щадящие завивки, в результате которых вы становитесь обладательницей роскошных, переливающихся локонов, но российские женщины предпочитают "химию". - А Надьке три исполнилось, - продолжала Ниночка, - мы потом вместе в садик ходили и в один класс попали, несмотря на год разницы. Учились подружки плохо. После восьмого класса отправились получать специальное образование. - Мы на медсестер выучились, - простодушно выкладывала свою незатейливую биографию Нина. - Так вы медичка? - недоверчиво спросила я, покосившись на грязь. - Да, - кивнула девушка, - в больнице работаю, на улице Топильского. - А Надя тоже там служила? Девушка немного замялась, а потом невесть по чему стала вдруг рассказывать о том, как нелегок труд медсестры. - К вечеру ноги гудят, прямо отваливаются, спина ноет, никаких сил не остается. Ночью вздремнуть совершенно невозможно - то одна из палаты орет, то другая. Капризные все, противные. Это им не так, то им не подходит. Нет бы полежали тихонько, потерпели, так нет - воют на разные голоса: "Сестра, уколи обезболивающее". А где я его возьму? Медсестры люди подневольные, что доктора прикажут, то и делают. Впрочем, врачи у нас нормальные, вот если бы не больные, то и работа вроде ничего. Я вздохнула. Один раз, еще учась в консерватории, я сидела в туалете, запершись в кабинке, а к умывальнику подошли две преподавательницы. |
