Рэй Брэдбери. Канун всех святых
С любовью — МАДАМ МАНЬЯ ГАРРО-ДОМБАЛЬ, которую я встретил двадцать семь лет назад на кладбище в полночь на острове Жаницио, что на озере Рацкуаро, в Мексике, и которую я вспоминаю каждый год в День Мертвых.
Канун всех святых. Тише-тише!… Тихо, неслышно. Скользите, крадитесь. А зачем? Почему? Чего ради? Как! Когда? Кто! Где началось, откуда все пошло? — Так вы не знаете? А? — спрашивает Череп-Да-Кости Смерч, восставая из кучи сухой листвы под Праздничным деревом. — Значит, вы совсем ничего не знаете? — Ну-у… — отвечает Том-Скелет, — это… не-а. Было ли это в Древнем Египте, четыре тысячи лет назад, в годовщину великой гибели солнца? Или — еще за миллион лет до того, у горящего в ночи костра пещерного человека? Или — в Британии друидов, под ссссссвистящщщщие взмахи косы Самайна? Или — в колдовской стае, мчась под средневековой Европой — рой за роем, ведьмы, колдуны, колдуньи, дьявольские отродья, нечистая сила? Или — высоко в небе над спящим Парижем, где диковинные твари превращались в камень и оседали горгульями и химерами на соборе Парижской Богоматери? Или — в Мексике, на светящихся тысячами свечей кладбищах, полных народу и крохотных сахарных человечков в El Dia Los Muertos — День Мертвых? А может, где-то еще? Тысячи огненных тыквенных улыбок и вдвое больше тысяч только что прорезанных глаз — они горят, подмигивают, моргают, когда сам Смерч ведет за собой восьмерку охотников за сластями — нет, вообще-то их девять, только куда девался Пифкин? — ведет их за собой то в вихре взметенной листвы, то в полете за воздушным змеем, выше в небо, на ведьмином помеле — чтобы выведать и поведать тайну Праздничного дерева, тайну Кануна Дня Всех святых. И они ее узнают. — Ну-с, — скажет Смерч в конце странствий, — что это было? Сласти или страсти-мордасти? — Все вместе! — решили мальчишки. Сами увидите.
Глава 1
Это был маленький городок на маленькой речке возле мелкого озера в дальнем уголке одного из штатов Среднего Запада. Не так уж много было кругом деревьев, чтобы городок совсем было не видать. Зато и домов было не так уж много, чтобы за ними не было видно леса. В городке было полно деревьев. И вдоволь сухой травы и опавшей листвы — ведь на дворе уже стояла осень. И вдоволь заборов, по которым так здорово бегать, и дорожек, чтобы раскатываться по льду, а еще — громадный овраг, чтобы кубарем скатываться вниз или перекликаться с кем-то на то-о-ом берегу. И в городке было полным-полно… Мальчишек. И это было под вечер, накануне Дня Всех святых. В домах все двери крепко затворены от сквозняков. И весь городок залит до краешка негреющим солнцем. Но вдруг — дня как не бывало. Откуда ни возьмись выползли из-под каждого дерева ночные тени и все заполонили. Во всех домах за запертыми дверьми поднялась кутерьма, беготня на носочках, мышиные шорохи, крики шепотом, замелькали летучие огоньки. За одной такой дверью тринадцатилетний Том Скелтон остановился и прислушался. Снаружи ветер гнездился в каждом дереве, подкрадывался по всем дорожкам сразу, незримый, как кошка-невидимка. Тома Скелтона пробрала дрожь. Всякому ясно, что ветер нынче совсем особенный и темнота необыкновенная — потому что настает Канун Дня Всех святых. Кажется, что все вокруг вырезано из мягкого черного бархата или из золотого, из оранжевого бархата. Дымок поднимается из тысяч труб клубами — точь-в-точь как плюмажи на упряжке в похоронной процессии. Из кухонных окон сочится двойной аромат, хорошо различимый: вот свежие тыквы, только что взрезанные, сочные, а вот пироги с тыквенной мякотью. |
