Деревья поредели, они были похожи на белых замёрзших троллей. Насколько хватало глаз, простирались заснежённые долины, над ними громоздились скалистые горы. Пассажиры с восхищением показывали друг другу вершины. Видно, норвежские горы нравились всем.

Сегодня папа сперва подъехал к небольшой гостинице, там вышло несколько человек. Все остальные вышли у главной гостиницы — дальше зимой дороги не было и автобусу приходилось ждать очередного рейса не на стоянке, а на площади перед гостиницей.

Каос надел лыжи и в ожидании папы сделал пробный круг. Иностранцы остановились на крыльце гостиницы и с удивлением смотрели на маленького мальчика, который так хорошо ходил на лыжах. Наверно, в их странах это не было принято.

Наконец папа освободился и пошёл впереди Каоса, прокладывая лыжню. Вот когда Каос понял, что идти вдвоём легче, чем одному. На подъёме папа шёл медленно, часто останавливался и поджидал Каоса. В это время он отдыхал, а потом ждал, чтобы отдохнул и Каос, и они шли дальше. Подъём закончился, и перед ними открылась вся долина. Они увидели Высокую. Её занесло снегом, и Каос представил себе, как холодно, должно быть, сей час там, наверху, возле каменной пирамидки.

Теперь лыжня пошла вниз. Каосу пришлось внимательно следить за лыжами, и он больше не смотрел на Высокую. Откуда папа знает, куда надо идти, думал Каос, ведь под снегом не видно дороги? Домики, по которым они обычно ориентировались, превратились в одинаковые белые холмики, но папа уверенно вёл Каоса по белой целине. Впереди показался большой белый сугроб и два поменьше, и Каос понял, что это занесённый снегом Лилипутик.

Папа достал из рюкзака складную лопатку и начал разгребать снег перед сараем. Не зря он захватил с собой эту лопатку — без неё они не смогли бы добраться до сарая, где хранилась папина большая лопата и маленькая лопатка Каоса. Достав их, папа с Каосом принялись за дело и долго разгребали снег, большой сугроб, который намело перед дверью Лилипутика. Наконец папа смёл с крыльца остатки снега и с трудом открыл примёрзшую дверь. В лицо им дохнуло морозным воздухом. Казалось, что в доме ещё холоднее, чем на улице. Папа первым делом растопил печку, камин, открыл окно и распахнул дверь.

— Идём, Каос, — позвал он. — Пусть печка топится, а мы с тобой пока поработаем.

Каос понял, что им надо расчистить дорожку к уборной. Эта дорожка была узкая, и они быстро справились с работой.

— Думаю, что уже можно вернуться в дом, — сказал папа.

Вот когда Каос был доволен, что их Лилипутик такой маленький, ведь маленький дом нагревается быстрее, чем большой. Папа за крыл окно, и они с Каосом сели завтракать.

— Жаль, что нам с тобой нельзя здесь остаться и приготовить всё к приезду наших, — вздохнул пана.

— Ты никак не можешь остаться?

— Нет, сегодня я работаю целый день, зато завтра свободен. Был бы ты постарше, я бы оставил тебя здесь одного. Через несколько лет мы так и будем делать.

Каос задумался. Когда папа был рядом, Каос ничего не боялся, будь то в Лилипутике или в любом другом месте. А вот без него? Каос представил себе, что папа уехал в город и он остался один. Чем бы он стал заниматься? Наверное, вынул бы из скамьи свои игрушки — кубики, деревянных зверюшек, камешки, гвозди, старые клещи — и стал играть.