|
Богатство не ожесточило сердца героев Клондайка. Все трое невольно вскрикнули, а Жан, поспешно выйдя из кареты, подхватил парня подмышки и поставил его на ноги: - Не очень больно?." Все цело?.. Прости, друг, и, прошу тебя, прими маленькое вознаграждение. А подросток, хотя у него обильно струилась из носу кровь и ему было очень больно, заставил себя улыбнуться и пробормотал: - Вы очень добры, но, право, ничего... Ни упрека, ни малейшего намерения поскандалить, чтобы извлечь выгоду из происшествия. От взгляда Жана не ускользнуло, что у подростка приятная внешность, что одет он опрятно и что в нем нет ничего от классического типа открывателя каретных дверей* . Облик Гавроша* , но отнюдь не уличного хулигана. Все это мгновенно промелькнуло в голове Жана. Порывшись в жилетном кармане, он вытащил оттуда горстку луидоров* и протянул их мальчику. - Бери, не стесняйся, - сказал Жан Грандье, - и не поминай лихом нашу встречу. Мальчик краснеет, бледнеет, смотрит, разинув от изумления рот, на золотые монеты и, наконец, восклицает: - И все это мне? Из-за какого-то шлепка о мостовую? Здорово!.. Благодарю вас, князь! Наконец-то я выберусь за фортифы* и полюбуюсь на белый свет! - Ты любишь путешествовать? - спросил Жан. - До безумия! С пеленок мечтал... А теперь вот благодаря вам я могу купить билет до Марселя. - Постой, постой, но почему же именно в Марсель? - воскликнул Жан. - Потому что уж там-то я как-нибудь обернусь и непременно попаду в страну буров. - Что?! Ты хочешь в волонтеры?! - невольно вырвалось у Жана. - Да. Уж больно хочется поколотить этих англича-нишек, которые мучают буров! Леон Фортэн и его жена с интересом прислушивались к разговору, в котором собеседники перескакивали с пятого на десятое. - Как тебя зовут? - без лишних предисловий спросил Жан. - Фанфан. - Где живешь? - Раньше жил на улице Гренета, двенадцать, а теперь так, вообще... ну, просто на улице. - Родители есть? - Отец. Он пьянствует все триста шестьдесят пять дней в году и уж никак не меньше двух раз в сутки награждает меня колотушками. А позавчера совсем из дому выгнал. - А мать? - Пять лет, как умерла, - ответил мальчик, и на глазах у него блеснули слезы. - Так, значит, ты твердо решил записаться в трансваальскую армию? - О да! - В таком случае, Фанфан, я беру тебя с собой, - Не может быть!.. Благодарю от всего сердца! С этой минуты я ваш и на всю жизнь! Увидите, как предан будет вам Фанфан! Так капитан Сорви-голова завербовал первого добровольца в свою роту разведчиков. В Марселе Жан завербовал еще одного добровольца, который работал раньше поваренком на морском пароходе, а теперь был без места. Его, как и всякого провансальца, звали Мариусом, и он охотно отзывался на прозвище "Моко". В Александрии Жан завербовал сразу двоих. То были юнги: один - итальянец, другой - немец; оба они только что вышли из больницы и ожидали отправки на родину. |
