Джек хмурился, изучая нетронутый бокал шампанского, тряс головой, пытался сконцентрироваться на разговорах.

— ..Кидман ошибается, если считает, что я куплю сверх плана…

— ..несущие стены расступаются, и тут мы видим…

— ..шифер не подойдет, нужно что-нибудь более броское…

Как все надоело! Он отвернулся, заметил мелькнувшую малиновую вышивку и облачко золотисто-каштановых волос над ней. Грудь как будто стянуло железным обручем. Толпа на мгновение раздалась, и он смог увидеть сопровождающее ее лицо. Босс просто раздувался от гордости и удовлетворения, но на сей раз Джек не отреагировал на его самодовольство горькой яростью. Сегодня им владела глубокая, всесокрушающая боль.

Надо выбираться отсюда. Неизвестно, зачем он вообще сюда притащился, но оставаться дольше невозможно. На этот раз он не поддастся желанию продраться через вечерние платья и костюмы, схватить ее и хорошенько потрясти. Напомнить, как все было между ними и как стало.

Она не желает никакого будущего — ясно дала понять. Он до сих пор слышал ее голос, чистый, спокойный. Никакой свадьбы не будет. Разве не убийственно? Ну что ж.

Он резко повернулся, проложил себе путь через толпу, обнаруживая при этом, что уйти будет не так просто. Слишком многие хотели пожать ему руку, поговорить о каких-то своих проблемах. Разве он не хотел этого? Разве не за этим остался у Грентема на несколько лишних лет? Использовать этот конкретный прием, выигрышное положение, чтобы упрочить свой собственный бизнес?

Но, к сожалению, именно сейчас ему все стало безразлично. Он в очередной раз извинился и почти достиг своей цели, когда раздались шорохи и скрипы пробуждающегося к жизни микрофона. Группа вокруг него сомкнулась, блокируя выход. Джек в замешательстве посмотрел на сцену. Полчаса ничего не изменят. Он никуда не торопится.

Парис Смотрела на сцену, которую покинул неплохой джазовый оркестр. И побледнела, увидев отца, сияющего от шотландского виски и гордости за удавшийся прием. Ее пальцы вцепились в локоть Каролины.

— Я не стану ничего говорить, — прошипела она.

— Я бы сказала, что ты ничего не можешь поделать, — с милой улыбкой поведала Каролина, подталкивая Парис вперед. — Только смириться и выступить достойно.

Каролина была права. Нельзя было ничего сделать разве что устроить сцену.

— Эта штука работает? — проскрипел Кей Джи в микрофон.

Взрыв смеха, повернутые головы, стихнувшие разговоры послужили ему ответом.

— Хорошо проводите время?

— Любуемся твоим творением, — громко сообщили из толпы.

— Это хорошо, но есть кое-кто, кого следовало бы поблагодарить за шампанское и все остальное, чем вы наслаждаетесь весь вечер. Ты где, Парис? — Он всмотрелся в толпу.

— Здесь! — выкрикнул голос рядом с ней, и внезапно пять сотен голов повернулись в ее сторону.

Она промямлила что-то невразумительное, но отец был слишком далеко, чтобы услышать.

— Я же предупреждала — никаких речей, — буркнула она Каролине.

— Не похоже, что она идет сюда. Никогда не думал, что увижу кого-то застенчивого, носящего фамилию Грентем.

Снова смех.

Кей Джи подождал, пока шум утихнет, выражение его лица стало серьезным, глаза устремлены на Парис.