|
Принцессе стало стыдно, тем более что кавалер, в отличие от неё, не переставал думать о деле. Отстранившись от неё через некоторое время (это сколько же они целовались? минуту? полминуты? или дольше?), он громко сказал: "Ну, подожди меня здесь. Только никуда не уходи, слышишь?" и быстро зашагал навстречу стражнику. Тот уже некоторое время наблюдал за ними с нескрываемым интересом. На какую-то долю секунды принцессе пришла в голову жуткая мысль: что если трубочист сейчас её выдаст? Подойдёт к стражнику и скажет: "вот, здесь девчонка, которая хочет сбежать из терема". Ей ужасно захотелось поскорее убежать, нарушая данное трубочисту слово…Но она быстро взяла себя в руки. Если бы он хотел её выдать, мог бы сделать это гораздо раньше. Надо быть совсем уж сумасшедшим, чтобы сначала лезть через дымоход, потом скакать по крышам, чуть не упасть вниз, и всё это только для того, чтобы сейчас открыть все карты стражнику. Странный способ скоротать вечерок, не правда ли?
Все эти мысли промелькнули у неё в голове очень быстро, а трубочист между тем поравнялся со стражником. — Привет, дружище! Закурить не найдётся? Так он ещё и курит? Отчего-то такая возможность не приходила ей в голову. Принцесса прислушалась. Увы, дальше трубочист понизил голос, и разобрать слов принцессе больше не удавалось. Что было особенно неприятно, учитывая, что за время разговора стражник пару раз оборачивался в её сторону. Она держалась в тени, прижавшись к стене сарая, и держала голову слегка опущенной, так что платок скрывал чуть ли не половину лица. А разговор между тем был такой. — Конечно найдётся, отчего нет? — добродушно отозвался стражник, доставая из кармана кисет. — Спасибо. Небось скучно здесь, всю ночь-то? — Скучновато, конечно. Да ничего, бывало и похуже. Сейчас вон хоть лето, ночи тёплые, дежурить одно удовольствие. А вот зимой пойди-ка постой так до утра, насквозь продрогнешь. И шуба не спасёт. — М-да, тяжело, — сочувственно кивнул трубочист. — Но есть небось и другие средства согреться? — весело подмигнул он. — Да уж не без того, — улыбнулся в усы стражник. — Но вообще, конечно, нельзя. У нас с этим строго. Но в лютые холода, прямо тебе скажу, глаза на это дело закрывают. Начальству — ему небось тоже неохота поутру груду сосулек получить заместо солдат! — А то! Да и посты проверять морозной ночью небось тоже не всякому охота. — Есть маленько. — Слушай, друг, — голос трубочиста стал немного заискивающим, — есть у меня к тебе одна просьба. Подсоби, а? — А чего случилось-то? — Да я тут, понимаешь, с девчонкой, — трубочист кивнул в сторону принцессы. — Да вижу, вижу, — стражник тоже покосился на девушку. — И как девчонка, хороша-то? А то отсель не разобрать. — Да как тебе сказать, — уклончиво ответил трубочист. — Не красавица, конечно, но на безрыбье, сам понимаешь. У нас с красотками не очень. В общем, уламывал я её долго. Ну, знаешь там, слова всякие про красивые глазки, цветочки полевые, ну, и всё такое. — Да, бабы это любят, — со знанием дела подтвердил стражник. — Ну вот, вроде как уломал. Уговорил на ночь в поле сходить, от людей подальше, там и стога сейчас есть что надо. — Так чего ж тебе, подсобить, что ли, надо? — непонимающе спросил солдат. — Так это, на службе я. — Да нет, я ж объясняю. Она так вроде согласилась. А сейчас тебя увидела — и упёрлась. Понимаешь, отец у неё кузнец. Больно строгий, ну и на расправу скор. Вот она и боится, что кто-нибудь её увидит, узнает, ну и папаше, значит, доложит. |
