— Во имя своего народа?

— Во имя моего народа клянусь, что никто из нас, здесь присутствующих, никогда не досадит ни тебе, ни твоей семье. Вовек.

— Тогда я спускаюсь, — согласился Колин и прыгнул в Озерко.

С помощью сапожного шила он быстро расширил и расчистил в скале отверстие, что служило входом в темницу. Особых усилий не потребовалось, поскольку острое, как и прежде, шило вонзалось в камень, словно в мягкое масло. Когда дело было завершено, наружу выбрался симпатичный мальчуган лет десяти на вид и, подпрыгнув, радостно и доверчиво взобрался прямо на руки отца. У ребёнка были и ясные серые глаза, и маленькие ушки, и нежный детский подбородок, и румяные щёчки — всё на месте и в полной сохранности! И Колин с трепетом понёс его домой, к матери…

Первое впечатление у всей семьи было сложным: радость и печаль соединились в душе воедино. «Жаль, что мальчик нашёлся уже таким взрослым, — думали родители немного огорчённо, — ведь семь лет назад мы потеряли трёхгодовалого малыша». Впрочем, это томительное чувство почти не мешало их благодарной радости от встречи с сыном, а вскоре и совсем исчезло, испарившись как лёгкое облачко, и весь дом преисполнился ликованием и счастьем.

Маленький Колин — ведь он всё равно остался самым маленьким в семье! — рассказал им длинную, грустную и захватывающую историю о времени своего семилетнего пребывания среди фей. Он относился к ним с неизменной жалостью и сочувствием… А уже через пару месяцев домашняя жизнь настолько увлекла и захватила его, что, вспоминая прошлое, мальчик воображал, что пробыл в своём подводном плену уж точно не больше недели и вернулся как раз ко дню своего рождения!